Строптивые фавориты

Сара ухитрялась значительное время проводить в своем доме, что ей иногда ставили в вину, и она позднее делала попытки защититься, указывая, что «у меня всегда было разрешение королевы и вся работа выполнялась к удовлетворению ее величества по всем статьям». На время отсутствия леди Мальборо возлагала обязанности хранительницы Личного кошелька на свою родственницу Абигайль Хилл, которой некогда обеспечила должность камер-фрау. В ту пору графиня настолько безоговорочно доверяла Абигайль, что имела обыкновение говорить:

– Если бы мне пришло в голову узнать, что затевает королева, я бы обратилась к Абигайль.

Сара впоследствии писала: «Хотя я и была фавориткой, без помощи герцога Мальборо и лорда Годольфина я не смогла бы сделать что-либо значительное». Однако Сара была разочарована, что может оказывать свое влияние только таким косвенным образом, ибо считала, что королева будет постоянно обращаться к ней за советом. Но вскоре Анну стали раздражать покровительственные указания графини. Причиной этого были диаметрально противоположные политические взгляды, поскольку Сара гордилась своей сущностью «истинного прирожденного вига». Она всецело одобряла желание вигов «удерживать монархию в пределах ее справедливых границ». К несчастью, графиня выражала свою точку зрения совершенно безапелляционно, грубила королеве, не стремясь скрыть, что смотрит на нее как на дурочку. Вскоре Анна начала избегать разговоров о политике, предпочитая общие темы о туалетах и погоде.

Первый год Войны за испанское наследство прошел для союзников удачно. Граф Мальборо провел успешную кампанию в Нидерландах, вследствие чего палата общин утвердила обращение, гласящее, что он «возродил древнюю честь и славу английской нации». Желая показать высокую оценку деяний Мальборо, королева решила пожаловать ему титул герцога и написала Саре:

«Для вашей бедной, несчастной, верной Морли весьма неудобно думать, что она располагает чрезвычайно немногим в своей власти, дабы продемонстрировать вам, насколько искренне я воспринимаю добрые дела милорда Мальборо… но, поскольку в настоящее время не существует более ничего иного, я надеюсь, что, как только он прибудет, вы позволите мне сделать его герцогом».

Сам граф Мальборо стремился заполучить более высокий титул, указывая жене, что это поднимет его престиж за границей. Когда Сара принялась возражать, что они недостаточно богаты, чтобы поддерживать такое высокое положение, муж заверил ее в непременной помощи королевы. Анна уже пожаловала своему главнокомандующему пенсию в 5000 фунтов в год из доходов почтового ведомства, но попыталась сделать ее пожизненной для герцога и его наследников. Однако парламент воспротивился на том основании, что Мальборо уже получает ежегодное вознаграждение в 54 835 фунтов в год, а его супруга также занимает доходные должности.

После того, как «королева и оба ее фаворита были уязвлены до глубины души этим разочарованием», Анна попросила чету принять ежегодные 2 тысячи фунтов из ее личного кошелька. Однако они сочли неуместным в сложившихся обстоятельствах воспользоваться щедрым даром королевы. Впоследствии Сара пожалела о подобной щепетильности и, уходя в отставку со своих постов при дворе, выцарапала обратно деньги, от которых отказалась в 1702 году, хотя к тому времени пенсия герцога от почтового ведомства была сделана пожизненной.

Тут супругов постиг страшный удар. Их единственный выживший сын и наследник, Джон, лорд Бландфорд, многообещающий студент Кембриджского университета, в феврале 1703 года скончался от оспы. Не помогли ни преданный уход матери, ни два королевских лейб-медика, спешно отряженные Анной из Лондона. Горе герцогской четы было безмерным, но мужа долг призывал на континент для возобновления военных действий против Франции, и Сара осталась предаваться страданиям в одиночестве в своем особняке в Сент-Олбанс. Поговаривали, что смерть сына оказала воздействие «не только на ее сердце, но и на ее разум». Однако, вместо того, чтобы ощутить большее сродство с королевой, чья рана от смерти герцога Глостерского еще не зажила, герцогиня внушила себе, что страдания Анны не могут сравниться с ее муками.