Струги на Неве. Город и его великие люди

– А ты – буесловец[63], – под хохот честной компании незлобиво ругнул его Емельян. – Мы с сотником – московские пушкари. К нам токмо самых лучших берут. А как на войну итить – к пушкам в войске московских пушкарей старшими ставят и по два других пушкаря к ним молодшими. Ну и платят нам боле других, енто да!

– А шо за секрет у тя в чердаке был? – хором загалдели казаки. – Скажи, урядник!

– Воевода разрешил, мочно. Кто про «сороки» слыхал, али органы?

– Это как Ермак в Сибирь брал? Семь ружей на лафете? – уточнил ясаул.

– Лучшей! Та, чё со мной была – двадцать малых жерл имела. А ишо воевода Новгородский прислал три сорокажерлые в лагерь!

– Ух ты! А чем бьют «сороки»? – окружили пушкаря казаки.

– Ядра для них – размером с яйцо голубки. Как жахнет така музыка – почитай шеренги пред тобой нетути!

– Ты ж мне показывал, всё так, – подтвердил Лука.

– А был такой великий мастер Андрей Чохов – великие пушки лил.

– Знаем, слыхали! – хором подтвердили многие голоса.

– Он орган в сто жерл сготовил! – торжествующе произнёс Емельян.

– Ух ты, нам бы сюды такой, – раздалось со всех сторон.

– Нам и свой пока без нужды, – с досадой сказал ясаул.

– Это почему? Кто сказал?

– Я, – мрачно ответил пятидесятник. – На земле, да. Как саженей на десять ворога подпустишь – можно палить. Правда, лучшей бы ишо подождать – боле положишь. А внове заряжать долгонько! Так лучшей подождать. А на воде – качает туды-сюды даже воеводский струг. Чё зря палить? Верней уж – картечью из «змейки». Мы с Ваской вона недавно проверяли – коли не верите, поспрошайте у отрока!

– Ничё! – хлопнул пушкаря по спине ясаул. – «Сороки» те застрекочут, кады шведы шеренгой на нас пойдут! А их суда и так своюем!

Пётр Иванович Потёмкин вечерял с родичами. Аким расстарался и добыл-таки при помощи Хлопова осетра. И был повод отведать знатной рыбы – Сила Потёмкин задал шведу изрядную трёпку!

Всё началось с того, что местные крестьяне передали от одного другому весть: из Выборга выступил комендант города Бурмейстер и со значительным войском идёт к Кореле.

Потёмкин тут же послал гонца к Пушкину, осаждавшему эту старинную русскую крепость, ныне занимаемую шведами. Но врагов надо было хоть на время задержать! Тогда воевода решил перехватить их тремя сотнями людей – стрельцов и казаков Силы Потёмкина, которого он совсем недавно отправил в рейд по Ореховскому уезду. К Силе спехом был отправлен Ивашка Хлопов, к тому же знающий как этот край, так и шведский язык.

Христофор Бурмейстер не изнурял своё войско форсированными маршами. Он даже сделал остановку в деревне Раута, как хороший военный заняв на всякий случай удобную позицию, которая делала возможной только атаку с фронта.

В этом убедился и Хлопов, высланный в разведку своим командиром. Он же принёс Силе Потёмкину и неутешительные новости: армия шведа была почти равна всей воеводской рати и намного превышала небольшой отряд потёмкинцев.

– Я насчитал полторы сотни рейтар, две сотни драгун и почти тысячу солдат! – доложил лазутчик своему начальнику.

Атаковать вчетверо большее русских по численности войско, к тому же снабжённое тремя пушками, было чистым безумием – картечь выкосит часть нападавших, остальных сомнут рейтары и дорубят драгуны. Но Сила не мог упустить шведов – они шли в тыл Пушкину, и Олонецкому воеводе пришлось бы снимать осаду и уходить от Корелы. То есть вся военная кампания могла прекратиться едва начавшись. Поразмыслив, Сила Потёмкин нашёл выход!

Он приказал казакам и стрельцам, идя в атаку, шуметь так, чтобы шведы подумали: наступает целый регимент, не меньше! И ранним утром, прикрывая свой невеликий отряд густым туманом, Сила вывёл своих воинов из частого соснового леса на штурм. Крику да шуму было столько, будто сам воевода с армией сюда пожаловал.

После упорного боя шведы попятились назад: передние, теснимые яростным напором атакующих, отступали на задних, задние думали, что их сминает плотная масса врагов, и отступали. Резерв, не имея команды вступать в бой, выжидал. В итоге Бурмейстер отвёл своих солдат от деревни. Русские провели некоторое время в Рауте – и тоже отошли. Христофор Бурмейстер вернулся в деревню и вновь занял оборонительную позицию. Он ждал новой атаки русских, но Сила Потёмкин с отрядом затаился среди вековых сосен в сторонке, ожидая дальнейших действий шведского командира. Идти к Кексгольму-Кореле, имея в тылу сильный, как им казалось, русский отряд, шведы не решились и повернули домой.

Потом Христофор Бурмейстер составил донесение, в котором заявил о своей победе, но не объяснил, почему же он не пришёл на помощь осаждённым в Кексгольме шведам…

Не зная о том, что изрядно потрёпанный им швед объявил себя победителем, Сила Потёмкин знай нахваливал осетра.

– Да, хороша рыбина, – подтвердил старший Потёмкин. – И до Успенского поста Аким добыл, молодец! Не согрешим!

– А согрешим – чай, патриарх простит! – с аппетитом отправив в рот очередную ложку ухи, мечтательно промолвил Сила.

– В походе мы… Снисхождение могёт оказать, ежели чего, – согласно кивнул Пётр Иванович. – Хотя к себе дюже строг!