Читаем Студенческие годы. Том 2 полностью

Как жаль, но я не следопыт.

Какой я вам кладоискатель?

Мне хоть зацепочку найти,

На это можно вечность тратить…


Но смысл — важная деталь,

Здесь мало кто уверен в этом.

Прочнее, чем титан иль сталь,

Длиннее жизни или смерти…


Он в прошлом точно где-то был,

И пробегал всегда он мимо.

Я точно что-то упустил,

Ведь слабый я и не всезримый…


Лопаты в зубы и копать.

Найти хотя бы каплю правды.

Мне нужно что-нибудь узнать,

Ведь отравляют душу яды…


Веду раскопки в голове,

Ищу не только вдохновенье.

Я жив и всё ещё в игре.

Душою снова движет рвение…

Снов осколки

Сегодня сон был идеальным,

Вчера в гостях бывал кошмар.

Но каждый сон — он как хрустальный,

Днём разобьётся в пух и прах…


Бывает, сон таит в себе

Частицу прошлых сожалений.

Он говорит, наверное, мне,

Быть осторожным в час сомнений.


Бывает, сон покажет ложь,

Но так сладка она как сахар.

Наутро свет нагонит дрожь,

Сон не оставит след на память.


Бывает, старый друг придёт,

Но правда в нём уже не светит.

Во сне он добр и умён,

Но в жизни стал давно он грешным.


Бывает, незнакомый луч

Во сне всю жизнь мне озаряет.

А утром стаи серых туч

Весь идеал во мне стирают.


Осколки снов бывают редко,

Но их я бережно храню.

Сон не всегда бывает вещим,

Но дополняет жизнь мою…

Среди ночи́

Ночь сегодня так темна:

На небе не сияют звёзды,

И где-то прячется Луна,

За тучею скрывая слёзы…


В объятья взяли облака

Всё необъемлемое небо.

А вместе с ветром тишина:

Её любовь к нему безмерна.


На ветке самый прочный лист

Не отпускает своё древо.

Он по нему слегка стучит

И не сдаётся в чьи-то плены.


Трава под прессом силы ветра

Не отпускает рук земли.

Ведь их любовь в веках бессмертна,

Их лишь жестокость разлучит…


А на рассвете сменит день

Ночь, уходящую в забвенье.

Он будет ждать её теперь,

Она ему любви свеченье…


Прошу тебя, не плачь, Луна,

Есть за тобою где-то Солнце.

Среди ночи́ уж ты одна,

Но вас объединяет космос.


Свет защищает твою спину,

Он только за тобой следит.

И здесь любви большой картина,

Среди ночи́ её хранит…

Стать свободным снова

Проснись, колдун. Ты снова нужен.

Разрушен узел ауры мой.

Кругом зима и холод, стужа.

А в зеркалах вид очень злой…


Принёс зачем-то сердце в жертву.

Всегда хотел лишь одного…

Теперь не только эту землю,

Пургой и разум замело.


Не поддаются чувства эти

Уж никакому колдовству.

Оковы на руках и сети,

В которых долго так тону.


И ничего здесь не докажешь.

Они не верят в чудеса,

Но их, однако, ожидают.

И всё желают для себя…


Уверен, выход есть всегда.

И потому вперёд шагаю.

До крови режет боль, тоска…

Надежда лишь не умирает…


Ну где же ты, великий друг.

Колдун, тебя я всё взываю.

Сними оковы с моих рук,

Я с ними быстро погибаю…


Быть пленным чувства не хочу,

Нет в этом смысла, мало толка.

Я даже душу заплачу,

Лишь бы свободным стать мне снова…

Стены забвения

Теперь, наверно, буду честен -

Мне эти «игры» ни к чему.

Я проходил уже раз двести

«Сквозь тени в яростном бреду».


Но оппоненты ждут ответа -

Они мне передали ход.

Решений множество имеют,

А я, наверное, одно…


Зачем «раскидываться» злостью,

Вновь карту «ненависть» кладя?

Я не бросаю больше кости,

Не поднимаю вновь меча.


Зачем опять бежать куда-то,

За спину больше не смотря?

Нас всё равно настигнет правда.

Потрачу только время зря.


Уж с места сдвинуться пока что,

К несчастью, очень тяжело.

Но уступать не стану как-то.

Я слишком долго к цели шёл…


В душе есть силы созиданья:

Прогресс весь чтобы сохранить,

Вновь применяя силу знанья,

Придётся новое творить.


Одно решенье — только стены

Забвенья, чтобы всё забыть,

Что ущемило в сердце рвенье,

Что запретило вновь любить…


Одно решенье — эти стены…

Забвенье — тяжкий элемент…

Но хуже — тени пораженья

В бою, где ты теряешь свет…

Стороны души

Для тех, кто добр, будет свет

И радость жизни безупречной,

Горит за здравье пламя свеч.

С такими воздух чище, легче…


Для тех, кто сеет в сердце грусть

Есть буря острых наказаний,

Их неудачи где-то ждут,

Что души будут вечно ранить…


Все те, кто честно сердцем любит,

В ответ получат лишь любовь.

Внутри не будет лёд и стужа,

Ведь «чувства» греют нашу плоть…


Кто лжёт, пускай проходит мимо,

Ему не будет света глаз.

Обман — замедленная мина,

Но люд не верит в сей рассказ…


Для подлых и порою гадких

Предстанет демон во плоти…

Как будто кто-то здесь не знает:

За всё ведь нужно заплатить…


Что ты посеешь — то пожнёшь.

Какой монетой ты заплатишь,

Так жизнь тебе и завернёт:

Богатый стол иль просто скатерть…


Есть человек — он отраженье,

Он будто зеркало души.

Коль кинешь камень — он в ответку.

Для добрых света есть лучи.


Души бессмертной сторону

Определяют рядом люди.

Будь осторожен всякий друг:

Здесь справедливость всех рассудит…

Стороны медали

Неизмеримый смысл здесь,

Стекает он ко всем рекою

И мир питает этот весь,

Сражаясь с чёрной пустотою…


Чтоб кто-то пел и веселился,

Не умолкал чтоб добрый смех,

Другой ведь чем-то поплатился,

Добыть чтоб радости для всех.


Чтобы свести в союз людей,

Меж ними срезав расстояние,

Потратил часть души своей

Здесь кто-то вопреки сознанию.


И чтобы счастлив кто-то был,

Не утонув в морях печали,

Себя другой ведь утопил,

Создав здесь лодки и причалы.


Чтоб не досталось это горе

На свете больше никому,

Перейти на страницу:

Похожие книги

Горний путь
Горний путь

По воле судьбы «Горний путь» привлек к себе гораздо меньше внимания, чем многострадальная «Гроздь». Среди тех, кто откликнулся на выход книги, была ученица Николая Гумилева Вера Лурье и Юлий Айхенвальд, посвятивший рецензию сразу двум сиринским сборникам (из которых предпочтение отдал «Горнему пути»). И Лурье, и Айхенвальд оказались более милосердными к начинающему поэту, нежели предыдущие рецензенты. Отмечая недостатки поэтической манеры В. Сирина, они выражали уверенность в его дальнейшем развитии и творческом росте: «Стихи Сирина не столько дают уже, сколько обещают. Теперь они как-то обросли словами — подчас лишними и тяжелыми словами; но как скульптор только и делает, что в глыбе мрамора отсекает лишнее, так этот же процесс обязателен и для ваятеля слов. Думается, что такая дорога предстоит и Сирину и что, работая над собой, он достигнет ценных творческих результатов и над его поэтическими длиннотами верх возьмет уже и ныне доступный ему поэтический лаконизм, желанная художническая скупость» (Айхенвальд Ю. // Руль. 1923. 28 января. С. 13).Н. Мельников. «Классик без ретуши».

Владимир Владимирович Набоков , Владимир Набоков

Поэзия / Поэзия / Стихи и поэзия