Суданская трагедия любви

Я прощаюсь с Халимой. Она стоит передо мной красивая с заплаканными глазами. На ней та же белая кофточка, в которой я увидел её впервые в Джубе в министерстве иностранных дел Южного Судана. Чёрные брюки и белые туфли на высоком каблуке, делают её фигуру стройной и как бы устремлённой вперёд. На каблуках она кажется даже выше меня, человека, который сам метр восемьдесят ростом. Но она же из племени самых высоких мужчин. Чёрные волосы рассыпаны по плечам. На открытой груди золотая цепочка с золотым медальоном, что я подарил ей вчера, купив здесь в Хартуме, вопреки всем возражениям любимой мной женщины. Я сказал ей, чтобы она не снимала цепочку с медальоном, как напоминание о моих поцелуях.

Я прощаюсь с Халимой. Позавчера, всего два дня назад, мы улетали с нею из Вау. В аэропорту собралась вся её семья, школьная подруга, Фильберто и даже официальные лица городской власти. Халиму чтят в Вау, втором по величине городе Южного Судана. Кто-то из них был на нашей внезапной импровизированной свадьбе. Когда только успели узнать?

Мы уже сидели в самолёте, а все махали руками и радостно улыбались. Летели без приключений. Прибыли в Хартум вечером и, получив багаж, отправились в гостиницу, которую заказала Халима. Величественное здание Коринтиа отеля впечатлило и величиной, и необычностью архитектуры. Ну, да, это пятизвёздочная гостиница не просто со всеми удобствами, а с шиком и блеском. Здесь присутствовал дух цивилизованной Европы. Огромный зал для приезжающих, стойка администраторов гостиницы в специальной униформе, сверкающие витрины магазинов для туристов, рекламы товаров. Здесь не было и намёка на бедные домики того же Хартума, которые я видел в первый свой приезд. Здесь трудно было представить себе, что где-то рядом находятся бесплатные открытые для всех туалеты и ходят нищие оборванцы. Здесь всё блистало богатством, застилающим глаза на мир, находящийся всего в сотне метров отсюда. Здесь всё было хорошо за хорошие деньги.

В прекрасном номере мы провели две ночи, как принц с принцессой. В большой красиво обставленной комнате стояла широкая кровать с множеством подушек. Мраморная ванна. На стенах висели пейзажные картины знаменитых художников мира.

Нас не интересовал телевизор. Я почти не включал свой ноутбук, не входил в интернет. Мы не могли налюбоваться друг другом, не могли надышаться нашей любовью.

Я прощаюсь с Халимой. Двое суток пролетели как один час. Хотя было это время насыщенным необыкновенно. Мы прибыли в гостиницу. Устроились в номере, разложили вещи и спустились с одиннадцатого этажа на первый поужинать в ресторан. По пути я увидел магазин ювелирных изделий и попросил Халиму войти. Там и настоял на том, чтобы я купил ей эту цепочку с медальоном, которую тут же надел ей на шею. Мне казалось, что цепочка символически свяжет наши души и судьбы.

Утром мы встали рано, так как на следующий день у меня предстоял отлёт (билет на обратный путь я купил ещё в Москве), а до этого нужно было всё успеть — и побывать в посольстве и консульстве, и взять, если удастся, новые интервью.

После завтрака выходим с Халимой из гостиницы. Видим, как по улице идут демонстранты. Они заполонили всю дорогу. В руках небольшие транспаранты, написанные на арабском и английском языках. Идёт в основном молодёжь. Многие одеты в белые рубашки с коротким рукавом и брюки, но есть и в длинных почти до пят белых джелобиях.

Меня интересует, против чего выступление. Халима предупреждает меня, что надо быть осторожным. Она говорит, что это студенты, и неизвестно, чем всё может кончиться. Но я журналист. Прошу Халиму подержать мой дипломат и делаю несколько снимков камерой. Потом достаю из кармана диктофон и обращаюсь к проходящему мимо с какими-то криками молодому парню. Спрашиваю, против чего они протестуют.

Студент в красной майке останавливается и отвечает:

— Цены на бензин выросли. Растут и другие цены. Жизнь становится всё хуже, а правительство ничего не делает, только ворует, набивая свои карманы.

Мы идём по обочине дороги вместе с демонстрантами. Халима опять говорит, что это может быть опасным, но не останавливает меня. По пути она объясняет, что Южный Судан в ответ на требование севера платить большие деньги за транспортировку нефти через северную территорию прекратил вообще поставку нефти и перестал платить за нефть. А северный Судан привык жить за счёт этих средств и потому оказался в кризисной ситуации. Он воровал нефть из нефтепровода для себя бесплатно, поэтому южане и перекрыли трубопровод. Отсутствие поступления нефтяных денег в бюджет страны сказалось на жизни бедного населения. Кто был беден, стал ещё беднее.