Судьба Адъютанта Его Превосходительства

Негодяй почтительно протянул мне недописанный донос на дядю Семена. Злость охватила меня. Я резко объявил, что мы – красные. Он начал умолять о пощаде: доносил-де несознательно. Когда же предателя повели на расстрел, – он обложил партизан самыми грубыми ругательствами. Офицеры, взятые в плен в Кокозах, изъявили согласие служить в повстанческой армии, мы их приняли в наши ряды, но на первой же стоянке один офицер бежал. – По пословице: «как волка ни корми, он все в лес смотрит». На поляне, вблизи экономии князя Юсупова, я сговорился с командирами проверить лишний раз боеспособность партизан. – Противник слева, ложись! – неожиданно заорал я. Идущая цепь мгновенно пала на землю, повернувшись в левую сторону, – получился сплошной треск затворов. Но трое «вояк» шмыгнули в кусты. – Отставить испытание, записать фамилии бежавших, – распорядился я. Партизаны долго смеялись, а беглецы загладили свою трусость храбростью в боях. Продвигаясь дальше, мы встретили двух охотников; их сыновья служили в рядах Врангеля, и старики не могли нахвалиться на строителей «Единой Неделимой». Партизаны долго слушали охотников, но под конец расхохотались. Мы боялись за рассудок охотников, понявших, что мы – не врангелевцы. Ребята долго поясняли старикам истинную суть белогвардейщины. Они слушали в отупении. Полк двинулся, а старики все не уходили, – Клянусь вам всем для меня дорогим, что мой сын не будет служить у белых! – вдруг крикнул вслед один из охотников. Он, несомненно, был искренен. Но сдержал ли он клятву – кто знает? Экономия князя Юсупова была в образцовом порядке. На лесном участке, окруженном специальной сеткой, разводились некоторые породы дорогих зверей. Навстречу нам вышел хорошо одетый интеллигент. – Много поймали бандитов? – спросил он нас доверчиво. – Кого надо поймали, – сказал я, подумав про себя: «первого тебя». – Кто вы такой и что это за здание? – указал я, будто не зная, на экономию. Он объяснил, что служит управляющим у князя Юсупова, который находится сейчас в Италии. – Скажите, вас беспокоят бандиты? – спросил военком Африканец. – Нет, у меня они не были. Слышал я, что в севастопольском лесу работает банда Макарова, но я ни разу ее не видал.

Охотничий домик князя Юсупова в Коккозах.

Пойдемте, господа офицеры, ко мне пить кофе. Полк расположился на отдых, а мы, группой в пять человек, пошли за управляющим. Я интересовался, как работает молочная ферма, куда поступает доход, сколько имеется в запасе молочных продуктов, сколько рабочих и на каких условиях они работают.

– У меня тоже имение, и я очень интересуюсь производством. Выслушав подробный отчет о состоянии хозяйства, я приказал открыть несгораемую кассу. – Почему, зачем? – растерялся управляющий. – Не будем играть в прятки. Мы краснозеленые, а я тот самый Макаров, о котором вы говорили при встрече с нами. Эти слова разразились над управляющим как гром среди ясного неба. Он смешно вытаращил глаза и медленно вытащил часы из бокового кармана. Дрожащими руками он положил часы на стол. – Что вы делаете? Вы нас, действительно, принимаете за бандитов! Кому принадлежат эти часы? Управляющий пролепетал: – Часы мои. – Так возьмите их обратно. Откройте кассу, я вам говорю! Управляющий подошел к несгораемой кассе, но от страха ключ долго не попадал в замочную скважину.

Феликс Юсупов со своим управляющим в крымском имении.

Мы терпеливо ждали. В кассе оказался один миллион врангелевских денег. Деньги предназначались для отправки Юсупову. Управляющий заодно предложил осмотреть его комнаты. Он серьезно думал, что мы возьмем его «барахло». Я повторил, что мы возьмем только необходимое, что принадлежит трудовому народу. Управляющий, наконец, поверил нам и очень обрадовался. Он раскопал нам на чердаке шесть штук хороших седел военного образца. Помимо денег и седел, мы взяли восемнадцать пудов сливочного масла, до двадцати ведер сметаны и девять лошадей. Расписку по всей форме, за полковой печатью, посоветовали переслать, как оправдательный документ, в Италию, Юсупову. Растроганный управляющий не мог выразить словами благодарность за наше отношение. Он прямо поражался такой постановкой дела. Долго стоял на крыльце дома и махал платком, прощаясь с неожиданными гостями.