Судьба Адъютанта Его Превосходительства

Военком конного полка Григорьев решил преподнести «подарок» советской власти – взять Гурзуф. Не сообщая об этом командующему армией, военком привел полк к Красному Камню. Осматривая местность и разрабатывая план захвата Гурзуфа, полк заметил на Ялтинской Яйле движение пехоты и кавалерии. Григорьев ждал меня с полком по этой дороге, но конная разведка ввела его в заблуждение. У меня перед выступлением в поход не было ни одного всадника. Рассудив, что несвоевременно вступать в бой с белыми, военком снялся и с горечью донес Мокроусову о своем неудавшемся плане и о встрече с противником. Командующий от души хохотал над моим и григорьевским донесениями. Вот уже воистину «своя своих не познаша»! Отдохнув несколько дней в лагере, мой полк двинулся в деревню Аратук, в девяти верстах от Симферополя. Мне дано было секретное поручение очистить ближние деревни от банд. Партизаны сосредоточенно всматривались в лица комсостава, как бы стараясь разгадать, куда их ведут. Некоторые, смеясь, спрашивали: «Наступать будем на Симферополь, что ли?» – «Еще не время с нашими силами наступать на такие города, как Симферополь», – также смеясь, отвечал идущий рядом со мной Александр Иванов. Военком Африканец шутил всю дорогу: «Подождите немного. Скоро займем Симферополь!» Африканец служил в русском корпусе, переброшенном во Францию. За агитацию в войсках был сослан в Африку, где пробыл два года, из них один год в одиночном заключении. Его уважали все партизаны. В Аратуке мы обезоружили стражников и часовых.

Есаул Сычев

В это время из города прибыли т. Дутов и три офицера: полковник Шулькевич, есаул Сычев и капитан Осипов. Офицеры бежали с гауптвахты, куда их засадили за разные преступления: Сычев убил в Ялте жену и ее любовника, Шулькевич сидел за агитацию в пользу красных, Осипов – также за пропаганду. Возврата в ряды белых офицерам не было. Есаула Сычева я знал по Харькову. Он являлся главным представителем по отправке и продаже на Кубань эшелонов с сахаром. Участник первого похода Корнилова, боевой офицер генерала Шкуро, Сычев имел георгиевский крест за империалистическую войну, был ранен девять раз. Сычев абсолютно не интересовался политикой; он просто любил войну, как любят основную свою профессию. – Здорово, Сычев, каким образом попал к нам, рассказывай, – обратился я к есаулу. Офицер чистосердечно рассказал свои похождения. – Для меня не существует никаких партий, – закончил он: – вся моя жизнь – война, сопряженная со множеством приключений. В них я нахожу суть жизни.

– Но, подумай хорошенько, закончится война, будет мирная обстановка. Что же ты тогда будешь делать? Сычев, не задумываясь, твердо заметил:

– Красные победят, я в этом уверен. Когда будет не с кем воевать, то поеду в Персию или в Америку. Буду драться против индейцев, арабов и негров, или за них. Для меня безразлично, с кем бы ни воевать. А теперь ты мне дай небольшой отряд, и я покажу тебе свою работу. – Нет, Сычев, я тебе охотно верю, что ты будешь полезен для повстанческой армии, но не могу тебя назначить хотя бы командиром роты. Лучше пошлю тебя к товарищу Мокроусову, – он вас всех использует. Сычев перебил: – Нет, товарищ Макаров, лучше расстреляй меня здесь! Зачем ты меня будешь посылать? Лишь для формальности! С большим трудом Сычев согласился передать Мокроусову мое письмо. Я давал о Сычеве характеристику, как о крупном спекулянте по продаже сахара для составления капитала генералу Шкуро. Указал, что он очень храбрый офицер, хороший спец, что его можно использовать. Характерен разговор Сычева с Мокроусовым о военных действиях под Батайской (станица вблизи Ростова). Сычев напоминал командующему: – Помнишь, как твои матросы бегали по камышам, это я их гонял; и жара им тогда была! – А как мы вас разбили, ты забыл? – спрашивал Мокроусов. – Помню, помню, нам тоже доставалось от тебя. Тебя все знали и боялись. Я даже не хотел к тебе идти. Думаю, «шлепнешь» за прошлое. Но теперь я убедился, какой ты человек. Дай мне приказ! Любую задачу выполню! Мокроусов назначил есаула командиром конного полка, под контролем опытного партизана Григорьева. Действительно, Сычев через некоторое время проявил себя как спец военного дела, а своею храбростью служил примером для остальных.