Связанные звездами

Когда Жюстин переехала в эту квартиру, отец вручил ей огромную связку ключей. Здесь были ключ от подъезда, ключ от входной двери в квартиру, ключ от балконной двери, а вот назначение остальных оставалось тайной. Как-то в воскресенье Жюстин обнаружила, что один из них отпирает дверку на лестничной площадке и что за этой дверкой прячется крутая железная лестница.

Этим вечером воздух на лесенке был морозным и неподвижным, но как только Жюстин открыла дверь на крышу, ее чуть не сбил с ног порыв ледяного ветра. Ни рубашка с рукавом, ни тоненький вязаный жилет не обеспечивали ей достаточной защиты.

– Черт возьми! – воскликнул Ник, выходя следом за Жюстин на крышу. – Это потрясающе.

На самом деле крыша не представляла из себя ничего примечательного: бетонный квадрат, мокрый и поблескивающий после недавнего дождя, опрокинутая сушилка для белья, пара пустых цветочных ящиков и прожектор с разбитой лампой. Впечатляющим был вид, открывавшийся на город, на реку и даже на подмигивающие далекими огоньками холмы.

– Я обычно прихожу сюда смотреть фейерверки на Новый год, – сказала Жюстин. – А еще отсюда можно смотреть фестиваль фильмов Александрия Парк, только без звука.

Она давно собиралась привести это место в порядок, объяснила Жюстин: найти уличную мебель, посадить какую-нибудь траву и цветы в ящики. Но до сих пор у нее не вышло даже сменить лампочку в прожекторе.

Стоя на краю крыши, Жюстин вздрогнула. Ник полуавтоматически стянул свой джемпер, прямо за воротник, через голову, и протянул в ее сторону. Под ним у Ника была лишь футболка, и Жюстин заметила, что кожа на руках у парня тут же покрылась мурашками от холода.

– Нет, не надо, – отказалась она. – Я в порядке, правда.

– Не глупи. Ты замерзла, – возразил Ник.

Джемпер был связан из мягкой серой шерсти, нагретой теплом тела Ника, и слегка пах сандалом.

– Кто еще сюда приходит? – спросил Ник, прогуливаясь вдоль выходящей на парк стороны крыши.

– Я никогда никого тут не встречала, – ответила Жюстин. – Разве что птиц.

– Тут можно так развернуться, – заявил Ник.

Она смотрела, как он проверяет на прочность столбик сушилки, а потом тянет обвисшую проволоку. Парень присел на корточки у прожектора, исследуя его состояние, и Жюстин, решив, что она на достаточном расстоянии, чтобы сказать нечто слишком личное и потому неудобное, сделала глубокий вдох.

– Ник, по поводу того обещания, что ты дал. Своей девушке. Послушай, я видела тебя на сцене с Верди. Я видела тебя на сцене, когда мы были детьми. В школе, знаешь… у тебя… в тебе просто… больше света, чем в других людях. Это твой дар.

Тут он подошел к ней, сжимая в руке разбитую лампу из прожектора.

– Света? – переспросил он, хмыкнув. – Так может, мне просто принести тебе новую лампочку? Это будет мой дар крыше.

– Спасибо, – сказала она, не собираясь, однако, менять тему. – Но ты же слышишь, что именно я тебе говорю?

Когда Жюстин посмотрела на него, он выглядел настолько беззащитным, что девушка смутилась.

– Жюс, как ты узнала… – начал он, затем попробовал по-другому: – То есть как можно знать наверняка, что следовать своему призванию – верное решение? Как у тебя с журналистикой. Ты великолепно пишешь, но приходится ждать своего места. И ты все еще ждешь. Но как тебе удается сохранять веру?

Если бы спрашивал кто-то другой, Жюстин, наверное, постаралась бы сказать что-нибудь умное или хотя бы ободряющее. Но, поскольку спрашивал Ник, мозг превратился в кучу беспорядочно сигналящих нейронов. Она беспомощно пожала плечами.

Ник вздохнул.

– В прошлом месяце Лео сказал…

При упоминании имени Лео сердце Жюстин дало сбой.

– Я знаю, знаю. Ты не веришь гороскопам, – продолжил он, – просто выслушай меня. Он предсказал, что я окажусь на перепутье. И задал вопрос, не здорово ли было бы уметь отличать настоящую любовь от притворной так же легко, как грибы от поганок.

И хотя сердце Жюстин оглушающе колотилось где-то в ушах, она велела себе помолчать, чтобы Ник мог сказать что-то еще. Пока она ждала, ее уши вновь наполнили шум дорог ночного города и свист ветра, запутавшегося в ветвях высоких старых деревьев в парке через дорогу.

– Знаешь, я чертовски боюсь грибов, – выдал он наконец. – Я бы ни за что не стал есть ни один гриб, который сам нашел в поле. Или в лесу. Понимаешь, о чем я? Я именно тот придурок, который съест поганку и окажется в больнице, под капельницей и с промытым желудком. Все, что я хочу знать, – бывает ли так, что кто-то искренне тебя любит, или все хотят просто превратить друг друга в тех, кем на самом деле не являются?

Он сработал, поняла Жюстин. Ее гороскоп сработал на все сто процентов.

Завернувшись в огромный шерстяной джемпер Ника, она изо всех сил пыталась осознать, что гороскоп действительно, на самом деле правильно сработал и смог пробудить сомнения, которые и до этого мелькали в его мозгу. Жюстин вдохнула сладкий, но не слишком, аромат сандала от джемпера и молча благословила Кэтрин Мэнсфилд, а также все поганки и грибы в мире.