Связанные звездами

– Рекламные съемки были на Вестбери, прямо на другой стороне парка, – объяснила она, махнув крохотным клатчем, словно пыталась показать, откуда пришла, – и я решила заскочить к тебе по пути домой. Сказать… привет.

Молчание, последовавшее за ее словами, все тянулось и тянулось, и с каждой долей секунды Жюстин чувствовала все большую неловкость.

– Это Жюстин, – торопливо выпалил Ник.

Секундное недоумение мелькнуло на лице Лауры, но Жюстин заметила, что та быстро и умело взяла выражение лица под контроль.

– Рада знакомству, Жюстин, – сказала Лаура, и ее отточенные хорошие манеры вызвали у Жюстин одновременно и зависть, и раздражение.

– Она – моя соседка напротив, – объяснил Ник.

– Оу, – сказала Лаура, и кусочки мозайки сошлись в ее голове. – Ты училась с Ником в школе. Ты же помогаешь ему с Шекспиром, да?

– Это все я, – подтвердила Жюстин, и ее мысли почему-то перескочили к их корзине-почтальону. Знает ли о ней Лаура? Тревожит ли это ее?

Лаура сняла пальто и повесила его на крючок шляпной вешалки.

– Хочешь стакан вина? – предложил Ник.

– Спасибо, лучше просто воды, – отказалась Лаура. Когда Ник ушел на кухню, она села рядом с Жюстин и спросила: – И как продвигаются его дела с текстом?

– Прекрасно, – ответила Жюстин. – Действительно хорошо. Осталось немного поработать с заключительным монологом. То есть если и есть в пьесе сцена, где нельзя ошибиться, так это сцена у гроба. Представь себе, ты в гробнице, с телом Джульетты на руках, полностью забыл слова и вынужден звать суфлера. Атмосфера напрочь разрушена!

Мозг: Ты болтаешь чушь.

Жюстин: Знаю. Видишь ее лицо? Она старается не показать этого, но все равно смотрит так, словно считает меня идиоткой.

Лаура, как теперь понимала Жюстин, оказалась одной из таких женщин. Их собранность и уравновешенность заставляли Жюстин нервничать, что вызывало у нее совершенно определенные физиологические реакции. Как бы она ни старалась, но, беседуя с такими женщинами, как Лаура, не могла перестать нести всякую жизнерадостную чепуху.

Жюстин: Что я творю?

Мозг: Надевай-ка ты туфельки, цветочек мой.

Поэтому к тому времени, как Ник вернулся в гостиную, Жюстин уже сунула ноги в свои горячо любимые, но совсем не модные сабо и застегнула пальто с капюшоном, которое по дороге сюда казалось воплощением уличного шика, а сейчас – одеждой маленькой девочки.

– Мне пора идти, – сообщила она.

– Не нужно торопиться из-за меня, – сказала Лаура, и Жюстин видела, что эти слова были искренними.

– Нет, мне на самом деле пора, – уверила Жюстин. – Завтра у меня загруженный день на работе.

На прощание Ник снова ее обнял, но на этот раз никакого головокружения она не почувствовала.

– Извини, – шепнул он. – Такого я не планировал.

И Жюстин подумала, что наверняка теперь не будет спать полночи, гадая какого

.

В день, когда официально началась ее стажировка, Жюстин стояла перед входной дверью «Звезды» уже в полвосьмого утра с портфелем, в котором лежали: огромное количество черных ручек, куча отличных блокнотов, набор контейнеров для канцелярии, миленькие стикеры, скрепки-пингвинчики и новенькие ластики.

Никого еще не было. Жюстин ввела код на электронном замке и вошла в полуосвещенную прихожую пустой редакции. В дверях кабинета журналистов она на мгновение замерла, рассматривая рабочее место, принадлежавшее Дженне Рей. Исчезли все открытки и записки, пришпиленные на войлочные доски вокруг компьютера; стакан для ручек был пуст, как и маленькая книжная полка рядом со столом. Жюстин пошевелила мышку компьютера, чтобы разбудить монитор, и обнаружила, что компьютер тоже девственно пуст, все файлы Дженны удалены и даже заставка установлена стандартная.

Переезд за новый стол, подумала она, это как переезд в новый дом в миниатюре, и его сопровождает та же смесь волнения и новизны, ожидания и прощальной грусти. Но сейчас она была рада, что проснулась так неуместно рано; чувствовала благодарность за возможность спокойно подготовиться к работе на новом месте, заварить себе чаю, немного помечтать… и заглянуть в свой старый кабинет, чтобы проверить факс. А там, в кабинете, который ей больше не принадлежал, в лотке факса лежал одинокий белый лист. Скоро все это станет заботой Генри.

Но факс был здесь, сейчас. И Жюстин тоже была здесь и сейчас.

– Время, Лео, – прошептала она, вытаскивая лист. – Подходящее время.