Связанные звездами

На исходе сентября Жюстин решила, что пришло время дать несколько нетипично ранних новогодних обещаний. И первым было то, что она оставит колонку Лео Торнбери в покое. Даже если, явившись однажды утром на работу пораньше и увидев приглашающе торчащий уголок бумаги в лотке факса из кабинета Генри; даже задержавшись однажды вечером на работе и услышав, как трясется факс, печатая сообщение. Неважно, в какое время суток, неважно, при каких обстоятельствах, она ни за что не будет исправлять предсказания Лео. Никогда больше. Никогда. Ведь она уже убедилась, что из нее вышел самый плохой поддельный астролог из всех, что знавал мир.

Ее вторым обещанием стало принять тот факт, что Нику Джордану суждено быть мужем Лауры Митчелл и моделью в рекламе вин «Шанс», и что она, Жюстин, будет восхищаться им на билбордах и отправит им чайный набор для двоих в качестве свадебного подарка.

Ее третьим обещанием стало извиниться перед Ником.

Через неделю после принятия всех этих решений Жюстин больше всего преуспела в выполнении первого. Она ни разу, ни коим образом, не касалась гороскопов Лео. Она не видела факс от него, не пыталась его найти, вообще не заходила в кабинет Генри. Десять из десяти. Пока неплохо. Труднее было оценить успехи в выполнении ее второго обещания. Как узнать, что надежда, за которую ты цеплялся все это время, совершенно, абсолютно, безусловно и окончательно угасла? Вот и Жюстин не была в этом уверена, но знала точно, что изо всех сил старается думать о Нике лишь как о добром соседе и хорошем друге.

Но было еще и третье обещание. Жюстин извинилась перед Ником в разных формах. Она звонила ему, отправляла кучу сообщений с извинениями – но Ник не ответил ни на звонки, ни на одно из сообщений. Перейдя на новую ступень, он написала покаянное письмо и кинула ему в почтовый ящик. Но ответа не последовало.

Решив удвоить усилия, Жюстин взяла крепкие садовые ножницы и бродила по улицам Александрия Парк, пока не нашла изгородь из молодых деревьев оливы, растущих перед величественным особняком в федеральном стиле. Она отрезала ветвь приличного размера, принесла ее домой и переправила в их корзине на сторону Ника. На следующий день, тем не менее, оливковая ветвь все еще лежала в корзине, судя по всему, нетронутая. Там ветвь и оставалась, увядая все сильнее день ото дня, всю следующую неделю – ту самую неделю, когда город Жюстин оказался охвачен футбольной лихорадкой в преддверии финала сезона в национальной лиге.

По всему району на каждом выходящем на улицу окне и заборе висели флаги, на антеннах машин болтались кисточки серпантина, а люди надевали полосатые футбольные шарфы на работу, в магазин – куда угодно, повсюду, хотя в городе установилась теплая погода.

Утром того дня, когда должна была состояться большая игра, Гек Моубри позвонил Дэниелу Гриффину и предложил ему посмотреть ее с комфортом в ложе его футбольного клуба. Но он пригласил не только Дэниела Гриффина. Он пригласил Дэвида Гриффина со спутником, и Дэниел пригласил Жюстин в свой кабинет, чтобы объяснить: логичнее всего будет взять с собой ее, ведь именно она отлично поработала над статьей о Геке Моубри в «Звезде».

– Ну? – спросил Дэниел. – Что скажешь?

Он стоял за столом, и полосатый шарф обвивал его плечи. Шарф был цветов команды, вылетевшей из турнира во втором отборочном туре. Команда Жюстин – которую она поддерживала преданно, но не особо активно – даже не прошла в финал, ужасно отыграв сезон.

Жюстин: Он зовет меня на свидание, или это просто работа?

Мозг: Если предположить последнее, это отличная возможность завести новые знакомства. В этой ложе может оказаться немало интересных людей.

Жюстин: А если первое?

Мозг: С учетом Обещания № 2 – перестать думать о Нике Джордане – это, скорее всего, именно то, что тебе нужно.

– Спасибо, Дэниел, – ответила Жюстин. – Я с удовольствием пойду.

Вышло так, что просмотр футбольного матча из ложи оказался для Жюстин горчайшим разочарованием. Что касается новых знакомств, то они могли бы пригодиться, разве что соберись она покупать кондиционер или страховать спортивный автомобиль. Спутницами продавцов кондиционеров и страховых агентов были женщины уже беременные или старающиеся это сделать, и Жюстин обнаружила, что ей нечего добавить к их беседе об эпизиотомии^[78] и фолиевой кислоте^[79]. Чтобы хоть чем-нибудь заняться, она съела слишком много желе цветов команды, чашечки с которым стояли на каждой полке и столике, а затем сидела в дамской комнате, пытаясь счистить яркие красители с зубов. Если честно, она бы предпочла смотреть игру на обычном месте, с томатным пирогом и пивом, чем сидеть в ложе, с закусками и шардоне.