Свидетельница Гора

Интересно, что я должна была делать по ее мнению? Может она полагала, что мне следовало постараться быть безразличной и холодной и, таким образом, в некотором абсурдном или извращенном смысле, попытаться поддержать честь женщин Земли? Так это не так-то просто было сделать после того, как в загонах многие из моих комплексов и запретов были силой вырваны из меня, в результате чего была освобождена моя природная сексуальность, а затем ей разрешили и даже поощрили вырасти, расцвести и созреть. Что я могла поделать теперь, когда мои рефлексы были фактически заточены, если можно так выразиться, для большей чувствительности. Я теперь была знакома с тем, что такое возбуждение и отзывчивость. Я даже прошла через обучение, больше похожее на дрессировку. Кроме того, я была кейджерой! Не доставь я удовольствия, и меня просто строго накажут, а могут даже убить.

Итак, я стояла перед ними на колеях, нагая, в положении подчинения и зависимости, рабыня в ошейнике. У меня даже было имя, только я пока не знал какое.

— Горячая, соблазнительная шлюха, — прокомментировал кто-то.

Мое тело больше не было моим, теперь оно принадлежало рабовладельцам. Я должна повиноваться. Я должна служить. Как далеко-далеко теперь был мой прежний мир, как далеко-далеко теперь оказались его магазины, бутики и торговые центры! Интересно, как смотрелись бы мои прежние подруги Джин, Сандра, Присцилла и Салли, стоя на коленях, как я. Несомненно, почти так же.

— Полюбуйтесь на выпоротую рабыню! — смеялась Дорна. — Полюбуйтесь на использованную рабыню! Посмотрите на земную рабскую шлюху!

Я смотрела вперед, прямо перед собой, не обращая на нее внимания.

— Как Ты себя чувствуешь, кейджера? — язвительно поинтересовалась Дорна.

— Я повинуюсь! Я попытаюсь угодить! — ответила я.

— А в твоем мире женщины встают на колени вот так перед своими владельцами? — спросила она меня.

— Возможно, некоторые, — предположила я. — Я не знаю!

— А Ты сама? — не отставала от меня рабыня.

— Нет, — ответила я.

— Что же не так с мужчинами твоего мира? — осведомилась Дорна. — Они — не мужчины?

— Я не знаю! — пожала я плечами.

— Значит, Ты не вставала перед мужчинами на колени, — заключила она.

— Нет, — повторила я.

— Но теперь Ты это делаешь, — усмехнулась женщина.

— Да, — признала я.

— Да, что? — зло переспросила рабыня.

— Да, Госпожа? — уточнила я.

— Да! — рявкнула она.

— Да, Госпожа, — повторила я.

Как оказалось, я должна была говорить с ней, используя обращение «Госпожа». Конечно, она не была свободной женщиной, это скорее указывало на то, что я был намного ниже ее. Я не думала, что она могла бы быть для меня «первой девкой». Это было бы страшно. Скорее, в данном случае я просто была низкой рабыней, а она — высокой. Возможно, еще немаловажную роль играло то, что я была Земли, и ей хотелось услышать от меня обращение «Госпожа». Судя по всему, она ненавидела Землю и тех кто был родом с Земли. Насколько я поняла, кто-то из землян однажды оказался виновником изменения ее статуса. А теперь перед ней оказалась одна из представительниц того мира, к тому же всего лишь беспомощная кейджера. Оставалось надеяться на то, что мужчины защитят меня от нее. В конце концов, именно они были владельцами нас обеих.

— Земная рабыня! — презрительно выплюнула Дорна.

— Да, Госпожа, — испуганно прошептала я.

Было верно что, именно этим я и была, а точнее, это было все, чем я была.

Дорна развернулась и взлетела по ступеням постамента. Меня не особенно взволновало выражение, которое мелькнуло на ее лице за мгновение до того, как она отвернулась от меня. Поднявшись на возвышение, женщина встала на свое прежнее место слева от большого стула, а затем, повернувшись и посмотрев на меня сверху вниз, обратилась к мужчине, сидящему на троне:

— Она самая низкая из низких, не так ли, Господин?

— Да, — кивнул тот.

Дорна расплылась в довольной улыбке и, склонившись, что-то зашептала ему на ухо, отчего офицер тоже улыбнулся. Рабыня сбежала вниз на площадку и, зайдя мне за спину, вдруг схватила мои волосы и намотала их на свои руки, крепко удерживая мою голову в своем захвате. Я задрожала. Затем Дорна резко повернула мою голову вправо, задержав в этом положении, выставив напоказ левую сторону моего лица, обращенную к трону. Она выпутала левую руку и, удерживая мои волосы в правой, кончиками пальцев, сложенных в кольцо, немного оттянула мочку моего левого уха. Выглядело это так, словно она была работорговцем или помощником работорговца, привлекавшим внимание к некой детали, которая могла бы представлять интерес для покупателя. Однако в тот момент я еще не понимала смысла того, что она делала.

— Ну как, симпатично? — поинтересовалась женщина.

— Да, — ответил тот, кого называли капитаном.

Дорна снова намотала мои волосы на левую руки, и повернула мою голову теперь влево, таким образом, демонстрируя офицеру правую сторону моего лица. Опять она, не обращая внимания на мои слезы, оттянула мочку моего, на этот раз правого уха, там же способом, которым она это делала с левым.

— Неплохо? — спросила женщина.

— Пожалуй, да, — согласился мужчина на троне.