Сволочь

Потом мне опять захотелось кофе, и я, обрадованный этим внезапным желанием, отвлекающим от мыслей о Люсьене, зашел в ближайшую кафешку и сел за столик. Пока я размышлял, не заказать ли мне к кофе рюмку коньяку, в кафешку вошли двое — коротко стриженый парень и девушка. Лицо парня было мне незнакомо, а вот лицо девушки знакомо настолько, что я пожалел, что не могу превратиться в невидимку. Я наклонился, делая вид, что завязываю шнурки, но было поздно.

— Привет, — раздался надо мною язвительный голосок. — Какая встреча!

— Неожиданная, — пробурчал я, глядя снизу вверх.

— Настолько неожиданная, что ты от растерянности пытаешься завязать шнурки на туфлях без шнурков?

— Мои туфли, что хочу, то и завязываю, — огрызнулся я.

— Аня, — пробасил парень, — это кто?

— Это, Димочка, мой бывший… как бы поинтеллигентнее выразиться… кровосос. Вообще редкостная сволочь. Если тебе когда-нибудь захочется оказаться в сумасшедшем доме, пообщайся с ним часика три.

— Чего это я должен с ним общаться, — буркнул Димочка.

— Правильно, — кивнул я. — Не надо со мною общаться. Общайтесь друг с другом. Я вот сейчас уйду, и общайтесь до посинения. А уж кто из вас потом окажется в сумасшедшем доме — меня, в общем-то, мало беспокоит.

— Не хами, — сказала Аня. — Димочка, скажи ему, чтоб он вел себя повежливей.

— Ты это. — парень с укором посмотрел на меня, — повежливей давай.

— Дима, — ответил я, — скажи Ане, что в нашем городе живет без малого три миллиона человек.

— В нашем городе, — начал было Дима, повернувшись к Ане, — живет без малого. Эй! — он снова глянул на меня. — А чего это я должен ей говорить, скока людей живет в нашем городе?

— А того, — сказал я, — что в городе живет почти три миллиона человек, а столкнуться мне пришлось именно с ней. Переведи.

— Дима, — Аня сдвинула брови, — он сейчас не только мне хамит, но еще и над тобой издевается.

— Ты чего, издеваешься? — сурово спросил меня Дима.

— Я? Как я могу над тобой издеваться, если я тебя в первый раз вижу? Это Аня над нами обоими издевается. Она это умеет.

— Дима, — сказала Аня, — дай ему по морде.

— За что? — удивился Дима.

— Как за что! Он же мой бывший, он со мной целовался, он…

— Так меня ж тогда у тебя еще не было.

— Ты что, его боишься?

— Чего это я боюсь? Ничего я не боюсь. Просто я.

— А ты? — Аня вонзила в меня глаза-буравчики. — Ты не хочешь дать ему по морде?

— А я-то ему за что?

— Как за что? Он встречается с твоей бывшей девушкой, он целуется с ней, он с ней.

— Ия ему за это дико признателен, — заключил я.

— Ну и мужики пошли! — покачала головой Аня. — Тряпки, а не мужики. Вы еще друг с другом поцелуйтесь, и все с вами будет ясно.

— Чего это я с ним должен целоваться? — буркнул Дима.

— Дима, если ты немедленно не дашь ему по морде, между нами все кончено!

Дима вздохнул.

— Друг… ты того… извини… — пробормотал он и коротко, без замаха, засветил мне в глаз.

Я потерял равновесие и свалился вместе со стулом.

Буфетчица и две курсирующие по залу официантки взвизгнули.

— Дима, ты что, идиот?! — набросилась на Диму Аня.

— Ты ж сама просила.

— А если б я попросила его зарезать? Ты б зарезал?

— Не знаю. Так ты ж не просила. Друг, ты не обижайся, — он протянул мне руку, — я не со зла.

— Я и не обижаюсь, — ответил я, ухватив его за руку и поднимаясь.

— Точно?

— Точно.

— И ты меня извиняешь?

— Конечно. Надеюсь, брат, что и ты меня простишь.

С этими словами я заехал Димочке в челюсть. Димочка удивленно взглянул на меня, пошатнулся, зацепился за ножку стола и рухнул на пол.

— Милиция! — завопила буфетчица.

— Господа, рвем когти, — вполголоса предложил я. — Милиция в мои сегодняшние планы не входит.

Мы быстро помогли Димочке подняться на ноги и ринулись к выходу. На пороге я обернулся.

— Хорошее у вас кафе, — сказал я буфетчице, остолбенело глядевшей нам вслед, — уютное.

— Бежим отсюда! — зашипела Аня.

Мы промчались квартала три, сворачивая во всевозможные переулки.

— Ну, — сказал я, когда мы, наконец, остановились перевести дух, — на этом, господа, наши приключения заканчиваются, а пути расходятся. Благодарю вас за незабываемую встречу.

— Вы просто два идиота, — заявила Аня.

— Совершенно с тобой согласен, — кивнул я. — Раз уж нас обоих угораздило с тобою связаться… Дим, — обратился я к новому знакомцу.

— Чего?

— Посмотри на человека, который несколько месяцев подряд был идиотом, а потом очень удачно перестал им быть. И подумай об этом, если сможешь.

Я развернулся и зашагал прочь. До начала концерта оставалось часа два, а мне еще нужно было купить цветы и коньяк. Я двинулся в сторону Бессарабского рынка, ощущая на ходу, как глаз мой начинает медленно, но неотвратимо заплывать. Оказавшись на рынке, я, минуя назойливые просьбы попробовать яблочки, соленья, домашнее сало и прочее изобилие, направился к цветочным рядам. Здесь, за пышными зарослями роз, тюльпанов и гвоздик, поблескивая черными глазами и ощетинившись небритыми подбородками, притаилось кавказское царство. Взгляд мой упал на высокие, с крупными алыми бутонами розы, которые, казалось, источали все ароматы востока.

— Почем розы? — спросил я у высокого усатого кавказца за прилавком.