Тайна булгаковского «Мастера…»

А 25 февраля случилось то, что, выражаясь языком тех лет, «поставило вопрос ребром».

Этот день можно смело назвать очередным чёрным днём булгаковской жизни. Потому что совершенно неожиданно тайное стало явным.

Здесь предоставим слово Марике Чимишкиян, которая случайно оказалась в эпицентре разыгравшихся событий:

«… прихожу к Елене Сергеевне на Ржевский. Она ведь дружила с Любовью Евгеньевной, и мы с ней были хорошо знакомы… Прихожу — мне открывает дверь Шиловский, круто поворачивается и уходит к себе, почти не здороваясь. Я иду в комнату к Елене Сергеевне, у неё маникюрщица, она тоже как‑то странно со мной разговаривает. Ничего не понимаю, прощаюсь, иду к Булгаковым на Пироговскую, говорю:

— Не знаете, что там происходит?..

Они на меня как напустятся:

— Зачем ты к ним пошла? Они подумают, что это мы тебя послали!

Люба говорит:

— Ты разве не знаешь?

— Нет, ничего не знаю.

— Тут такое было! Шиловский прибегал, грозил пистолетом…

Ну, тут они мне рассказали, что Шиловский как‑то открыл отношения Булгакова с Еленой Сергеевной. Люба тогда против их романа, по‑моему, ничего не имела. У неё тоже были какие‑то свои планы…»

Да, скандал разгорелся нешуточный. Михаил Булгаков (ещё вчера блестящий кавалер и галантный ухажёр) как‑то мгновенно сник. Даже его глаза‑бриллианты, так в своё время очаровавшие Елену Сергеевну, разом перестали сверкать.

Почему?

Что произошло?

Ничего особенного. Он просто‑напросто трезво взглянул на ситуацию. И, размышляя здраво

, вспомнил, в каком неустойчивом положении находится: работает в двух местах, весь в долгах, зарабатывает катастрофически мало. Но самое главное, жить ему, по его же собственным расчётам, оставалось всего восемь лет. Вот почему сделать рыцарский шаг и взять под защиту свою возлюбленную, попавшую в отчаянно‑щекотливое положение, Михаил Афанасьевич не решился.

Инициатива полностью перешла в руки Евгения Шкловского. В тот момент у него тоже не всё ладилось — возникли осложнения на службе. Отсюда, видимо, и несдержанность в разговоре с Булгаковым (хватался за пистолет). Понять Евгения Александровича можно — на работе передряги, а тут дома такие фортели.

Служебные неприятности у Евгения Шиловского происходили из‑за того, что власти принялись реформировать армию, очищая командный состав от уклонистов, «левых» и «правых». Шиловский политикой не занимался, но он был беспартийным. А во главе штаба Московского военного округа, по мнению Кремля, должен был стоять большевик‑сталинец.

И Евгению Александровичу пришлось оставить свой престижный пост и перейти на преподавательскую работу — в Военно‑воздушную академию имени Жуковского. Он не знал тогда, что этот переход спасёт ему жизнь. Ведь через несколько лет, когда начнутся аресты среди комсостава Красной армии, его… Впрочем, о годах репрессий речь впереди.

А пока заканчивался февраль 1931‑го, который принёс Шиловскому неожиданную новость: у его жены — любовник.

После продолжительных и весьма бурных объяснений всё завершилось мирным соглашением. Михаил Афанасьевич и Елена Сергеевна дали обещание свои «отношения» прекратить, нигде не встречаться и даже не перезваниваться по телефону. «Тайный» двоежёнец Булгаков вновь превратился в однолюба и в примерного семьянина, продолжающего совместную жизнь с той, чьё имя было — ЛЮБОВЬ с большой буквы.

Через какое‑то время в его глазах вновь засверкают бриллианты, но, как он сам вскоре напишет, это будут уже не те глаза («Жизнь господина де Мольера»):

«… в глазах этих… на самом дне их — затаённый недуг».

14 марта, находясь ещё под впечатлением недавнего адюльтерного скандала, Михаил Афанасьевич подал заявление в ТРАМ с просьбой об увольнении, о чём 18 числа сообщил Станиславскому:

«Дорогой и многоуважаемый Константин Сергеевич!

Я ушёл из ТРАМа, так как никак не могу справиться с трамовской работой.

Я обращаюсь к Вам с просьбой включить меня помимо режиссёрства и в актёры Художественного театра…

Преданный

Булгаков».