Тайна булгаковского «Мастера…»

Спектакль Художественного театра на диспуте в Коммунистической академии обсуждался чрезвычайно бурно. Реплики выступавших были очень резкими и нелицеприятными. Так, театральный критик Александр Орлинский сказал:

«Товарищ Луначарский, касаясь булгаковской пьесы „Дни Турбиных“, несколько раз употребил довольно чёткое, резкое слово, называя политическими идиотами, — я с ним в этом совершенно согласен, — ряд героев, которых вывели Булгаков и МХАТ в этом злосчастном спектакле».

Владимир Маяковский, назвав пьесу «нарывом» («вылезшая, нарвавшая „Белая гвардия“»), заявил менторским тоном:

«Мы случайно дали возможность под руку буржуазии Булгакову пискнуть, и пискнул. А дальше мы не дадим!»

Впрочем, несмотря на резкость высказываний, той словесной перепалкой дело и ограничилось.

Через три дня (5 октября 1926 года) состоялась премьера. То, что случилось в тот день в Москве, сегодня мы назвали бы мощнейшим информационным взрывом. Ф.Н. Михальский, администратор Художественного театра, впоследствии вспоминал:

«Пришёл день первого представления. Пришла слава и громадный успех. Турбинцы, как и Москвин после первого спектакля „Царя Фёдора“, проснулись на другой день «известными актёрами» — так заговорили о них в Москве».

Машинистка И.С. Раабен, которую Михаил Афанасьевич пригласил на одно из первых представлений, позднее делилась своими впечатлениями:

«Спектакль был потрясающий, потому что всё было живо в памяти у людей. Были истерики, обмороки, семь человек увезла скорая помощь, потому что среди зрителей были люди, пережившие Петлюру и киевские эти ужасы, и вообще трудности гражданской войны».

Свидетельство Л.Е. Белозёрской:

«… билета на эту пьесу не достать… «около» Художественного театра теперь стоит целая стена барышников, предлагающая билеты на „Дни Турбиных“ по тройной цепе».

А Татьяна Николаевна (ещё недавно Булгакова, а теперь вновь Лаппа) с горечью сетовала:

«… мне билет ни разу не предложил. Ну, хоть бы раз! Ведь знал, что билеты не достанешь…»

Сталину мхатовский спектакль понравился. Кто знает, может быть, генсек почувствовал какое‑то неуловимое сходство между тем, что разыгрывалось на сцене, и тем, что происходило в Кремле в том (ещё не таком уж и далёком) 1918 году? А в усатом белогвардейском офицере Алексее Турбине и вовсе уловил какие‑то черты, присущие ему самому? Во всяком случае, актёру Николаю Хмелёву хорошо запомнились слова вождя, сказанные годы спустя при их встрече:

«— Хорошо играете Алексея. Мне даже снятся ваши чёрные усики, турбинские. Забыть не могу».

Но всё это отзывы тех, у кого «Дни Турбиных» вызвали положительные отклики. Спектакль же МХАТа понравился, увы, далеко не всем. Поток резко отрицательных отзывов оказался столь значительным, что через несколько дней относительного затишья в Москве грянул ещё один информационный взрыв. На это раз со знаком «минус».

В качестве «застрельщика» выступил один из тогдашних руководителей Главреперткома А.Р. Орлинский, опубликовавший 9 октября в «Правде» статью «Гражданская война на сцене МХАТ». В ней содержался призыв «дать отпор булгаковщине».

Клич был брошен.

И началось!..

В книге «Михаил Булгаков. Дневники и письма» её составитель В.И. Лосев приводит несколько наиболее характерных заголовков «критических статей» той поры: «Дни, которые потрясли театральную общественность», «Суд над „Днями Турбиных“», «Против булгаковщины. Белая гвардия сквозь розовые очки», «Фальшивый вексель гр. Булгакова», «Неудачная инсценировка», «Досадный пустяк», «Долой „Белую гвардию “»…

В одной из статей было даже сказано, что «Дни Турбиных» — это «политическая демонстрация, в которой Булгаков перемигивается с остатками белогвардейщины».