Тайна двух реликвий

– Нет, конечно. Это уже потом, просто между делом. Есть версия, что Аскеназ был предком скифов и сарматов, но тут отдельный разговор… Значит, ашкеназы, которые жили в будущей Германии, говорили на идиш. Это германский язык, он здорово на немецкий похож, только азбука еврейская… Ну, не важно. Так вот, имя царя Соломона на идиш тогда произносили как Муня или Муне.

– А Мунин – значит сын Соломона или внук Соломона? – снова встрял Одинцов. Ева ткнула его в бок, но не смогла удержать от следующего вопроса: – Если ты так хорошо всё знаешь, и фамилию от тринадцатого века до Харькова проследил, и с документами работать умеешь, и в архивах можешь сидеть, сколько влезет, – почему ты свою семью не нашёл за столько лет?

– Не захотел. – Историк притих на мгновение. – Нет, не так. Сначала я очень хотел. Из-за этого читать научился раньше других детдомовских и всю библиотеку прошерстил. Искал, читал всё подряд, выписки делал; у меня их воровали, я снова делал и память тренировал, чтобы всё в голове держать… Письма пробовал писать в разные конторы. Искал, искал, искал…

Сразу после взлёта, когда стюардессы раздавали обеденное меню, Ева попросила принести воды, но Мунин захотел вина. Время от времени он прикладывался к бокалу. Допил первый, взял второй и продолжил:

– В общем, я долго искал, а потом подрос и подумал: что за хрень?! Я ребёнок. Я заперт в детском доме и мало что понимаю. Но при этом рою землю. А эти… взрослые, которые меня ещё младенцем потеряли, палец о палец не ударят, чтобы ребёнка найти! Меня же не в чистом поле выронили неизвестно где! Я ехал в поезде. Откуда – примерно известно, куда – известно точно. Что, трудно было за столько лет опросить людей на станциях? Трудно было в полицию обратиться? Наверное, не каждый день в плацкартах младенцев находят…

Мунин залпом осушил бокал и потребовал налить ещё.

– Варианта два, – сказал он. – Либо меня нарочно бросили, чтобы никогда не искать, и чтобы даже следов никаких не было. Подберут добрые люди – хорошо, а сдохну – туда мне и дорога. Это первый вариант. И на хрена мне таких родителей искать? А второй вариант – они умерли, погибли, не знаю… Раньше, позже – какая разница? Главное, их больше нет на свете. Искать некого.

От нервного напряжения историк быстро захмелел и, похоже, потерял интерес к рассказу.

– Вот и всё, собственно. Решил я больше поисками не заниматься. Что так, что эдак – у меня никого нет.

– Мы есть, – помолчав, сказал Одинцов.

Мунин бросил на него осоловелый взгляд.

– Да враньё вся эта экспертиза, вы же сами говорили… А я про настоящую родню. Про отца, про мать… В крайнем случае про дядю с тётей или бабушку с дедушкой…

– На бабушку с дедушкой мы с Евой не тянем, это точно, – согласился Одинцов. – На отца и мать тоже. А на дядю с тётей – вполне.

Ева снова ткнула его в бок.

– Дядя! Дай мальчику отдохнуть.

26. Про стрельбу из-за горы и нежданную встречу

Насчёт еврейского сервиса Одинцов оказался прав: даже в бизнес-классе пассажиров кормили так себе. После обеда, когда стюардессы разносили кофе, Мунин попросил сливок, но и тут его ждало разочарование.

– У них всё кошерное, – сказал Одинцов. – Мясное с молочным смешивать нельзя. Дадут они сливок, а вдруг ты за обедом колбаски навернул?.. Братья о тебе заботятся, чтобы не оскоромился случайно. Цени!

Преимущества бизнес-класса сказались, когда сытую компанию сморил сон. Расстояние между рядами кресел было достаточным для того, чтобы даже Ева смогла свободно вытянуть свои длиннющие ноги. Голова её покоилась на плече Одинцова, который тоже вздремнул вполглаза. После пробуждения всем пригодились зубные щётки с пастой, и протрезвевший Мунин сменил гнев на милость: конечно, не первый класс, но – неплохо, неплохо.

– Как дальше жить будем? – спросил Одинцов.

– Счастливо, – тут же ответила Ева. – Особенно если ты на каждом шагу не будешь спорить.

– И особенно когда разговор идёт на специфические темы, – добавил Мунин.

– Э-э, братцы, – обиженно протянул Одинцов, – да вы, похоже, так ничего и не поняли… Я же вас не просто так шпыняю! Вы злитесь, активизируетесь, и головы у вас лучше работают.

Историк возразил:

– Головы у нас и так в порядке. Нам бы лучше не отвлекаться.

– Добро, – сказал Одинцов. – Представь, что у тебя есть пушка. Перед тобой гора. Тебе надо попасть в цель, которая расположена за горой. Ты её не видишь. Как быть?

– Можно рассчитать траекторию снаряда, – сказала Ева; Мунин предусмотрительно промолчал.

– Как ты её рассчитаешь, если неизвестно, куда стрелять? Я же сказал, что цель за горой, но не сказал, где… Есть мысли?.. Нет?.. А всё просто. Я остаюсь возле пушки, а вы отправляетесь на новые позиции далеко в стороны. Ты направо, ты налево. Теперь у нас есть две новые точки зрения взамен одной слепой. Вы видите, что происходит за горой, видите цель. Каждый передаёт мне направление на неё, и остаётся только выстрелить в точку, где эти направления пересекаются. Бабах! – цель поражена, боевая задача выполнена.