Тайна двух реликвий

– Я имел в виду, что вы спорите, даже когда речь заходит на узкоспециальные темы, – промямлил Мунин.

– И правильно делаю, – сказал Одинцов. – Потому что результат обеспечивает именно разница позиций. Если бы наши точки зрения совпадали, в них не было бы никакого смысла. Мы трое были бы не нужны. В том и прелесть, что мы смотрим с разных точек зрения. И поэтому есть шанс попасть в цель за горой… В общем, простите, конечно, только я вас шпынял и шпынять буду. А теперь повторяю вопрос: как жить дальше?

За оставшееся время полёта троица успела снова вкусить скудных плодов израильской кулинарии, ещё разок вздремнуть – и наметить примерный план действий в Израиле. Правда, этот план с самого начала пришлось корректировать.

В аэропорту «Бен-Гурион» компания долго топталась в духоте переполненной зоны прилёта перед паспортным контролем. Пограничники работали медленно.

– Тоже на психику давят? – предположил Мунин. – Ждут, что у террористов нервы не выдержат и они себя выдадут?

– Чёрт их знает. По-моему, обычный бардак, – проворчал Одинцов. – Или не выспались просто.

Из Штатов троица вылетела в полдень; теперь там была полночь, а в Израиле – уже семь утра.

– Это хорошо, – говорила Ева, – целый день впереди.

Когда контроль был пройден, троица направилась к выходу из аэропорта. «Бен-Гурион» расположен между Иерусалимом и Тель-Авивом. Одинцов планировал отправиться не в тот отель, который Штерн забронировал в Тель-Авиве, а в Иерусалим; снять гостиницу неподалёку от Старого города и там уже решить, как подобраться к Борису. Бывший муж Евы должен был выступать на конференции в Иерусалиме, и его, по всей видимости, продолжали стеречь охранники, приставленные Вейнтраубом. По ходу дела Одинцов собирался навестить иерусалимскую генетическую клинику, чтобы разобраться в результатах анализа ДНК. Тем временем Еве и Мунину предстояло поломать головы над секретом Зубакина и древних камней.

– Genius loci, – многозначительно говорил историк. – Гений места, здешний дух. Всё начиналось в Иерусалиме. Ковчег отсюда, Урим и Туммим отсюда… Точно вам говорю, нам поможет гений места!

– А вот и он по нашу душу. – Одинцов указал компаньонам на невысокого толстячка с плакатом «2 Michaelson 2

». – Милая, по-моему, тебе здесь рады меньше, чем нам…

Отчего-то Еву на плакате не упомянули, но толстячок обрадовался всей троице и, когда гости подошли, проводил их на парковку к белому микроавтобусу с занавесками на окнах.

– Прошу садиться, – сказал толстячок, – я погружу чемоданы.

Он откатил зарокотавшую пассажирскую дверь, и знакомый бархатный голос произнёс из салона традиционное местное:

– Шалом!

В салоне путешественники с удивлением увидели Штерна. Он по обыкновению был одет в костюм, но не плотный тёмный, а лёгкий светлый. Привычка – вторая натура, хотя и малопригодная для Израиля: несмотря на утреннее время, здесь уже становилось жарко.

– Как долетели? – осведомился Штерн.

– Прекрасно, – ответила Ева. – Зря вы не составили нам компанию.

– Почему надо было лететь порознь? – спросил Одинцов.

Со Штерном они расстались вчера утром в Майами. Выходит, он стартовал немногим раньше троицы на частном самолёте, поскольку добрался до «Бен-Гуриона» быстрее, чем прямой рейс. Дорогое удовольствие! И к чему такие сложности?

– Скоро вы всё узнаете, – без изысков ответил Штерн.

По пути через кордоны, опоясывающие аэропорт, он обмолвился, что везёт троицу всё же в Тель-Авив, а не в Иерусалим, и пояснил:

– Там вам будет удобнее.

Микроавтобус резво промчал по автостраде два десятка километров и сквозь городские кварталы Тель-Авива выкатился на знаменитую набережную, проложенную вдоль кромки Средиземного моря. Очевидно, Штерн хотел развлечь гостей открыточными видами: по левой стороне дороги стояли дома причудливой современной архитектуры, а по правую тянулась непрерывная полоса пляжа. На часах было только восемь утра, но купальщиков уже хватало; по изумрудной глади скользили виндсёрферы под разноцветными парусами, а в голубом небе над водой носились яркие кайты.

Машина проехала набережную из конца в конец, держа путь в южную часть Тель-Авива – древний город Яффо, который больше полувека назад слился с мегаполисом. Водитель свернул в тесные улочки, миновал странное для этих мест здание под крутой черепичной крышей, над которой возвышалась узкая башенка с готическим шпилем, и остановил микроавтобус.

– Добро пожаловать в Американскую колонию, – сказал Штерн и первым вышел из машины.

Гости последовали на ним. Они оказались перед безликим старым домом, который был похож на посылочный ящик. Оштукатуренная белая коробка; гладкий фасад без декора, на каждом из трёх этажей – окна с наглухо закрытыми рифлёными ставнями… Дом выглядел нежилым.

– Это что? – спросила Ева.

– «Бейт-Иеремия», – ответил Штерн. – Отель и культурный центр. В темноте с подсветкой смотрится довольно мило. Давайте зайдём внутрь. Здесь коварное солнце: оглянуться не успеете, как напечёт голову.