Тайны инквизиции. Средневековые процессы о ведьмах и колдовстве

В декабре буллу привезли монархам, которые на тот момент находились в Кордове; однако они не сразу перешли к действиям. Вначале Изабелла предприняла последнюю попытку подавить движение отступничества и возвращения к иудаизму мягкими мерами, задуманными кардиналом Испании в 1477 году. Задачу по еще более энергичному распространению составленных Мендосой учений в виде «катехизиса» теперь возложили на епископа Кадиса Диего Алонсо де Солиса, коадъютора Севильи Диего де Мерло и Алонсо де Охеду, для которого королевский приказ, должно быть, стал новым источником разочарования и недовольства. Торквемада, надо полагать, вновь удалился в свой монастырь в Сеговии, и, возможно, избавление от его сурового влияния помогло королеве сделать последнюю попытку избежать того пути, к которому он ее почти принудил.

Завершив все приготовления, король и королева удалились в Толедо. Там весной 1480 года собрались кортесы, чтобы присягнуть на верность принцу Астурии, которого Изабелла родила в июне 1478 года. Присяга была главным поводом для этого собрания, однако не единственным вопросом, которым пришлось заниматься. Внимания требовали многие другие дела, и среди них всерьез рассматривалась необходимость искоренить те беды, возникающие из-за торговли между христианами и евреями. Было решено, что старые законы касательно евреев, в последнее время частично вышедшие из употребления, должны быть ужесточены, особенно те, в которых всем евреям предписывалось носить отличительный знак в виде кружка из красной ткани на плече верхней одежды, оставаться в пределах еврейского квартала и всегда удаляться туда с наступлением ночи; вокруг гетто следовало возвести стены в тех местах, где они еще отсутствовали; евреи не должны были заниматься профессиями врача, хирурга, аптекаря или держать гостиницы и постоялые дворы. Однако дальше этого кортесы не пошли, а учреждение инквизиции для борьбы с отступниками было лишь упомянуто – это обстоятельство Льоренте рассматривает как еще одно доказательство неприязни королевы к святой палате.

Можно не сомневаться в том, что меры, принятые в тот момент, когда евреи вновь почувствовали сладкий вкус свободы, и опять навязывавшие им подневольное и позорное положение, вызвали у них досаду и гнев. Возможно, предписания, направленные против представителей его народа, подтолкнули некоего нового христианина к поспешному шагу – публикации памфлета, в котором он критиковал и порицал действия монархов по этому вопросу. Охваченный сильными чувствами автор – намеренно или случайно – в процессе работы над произведением впал в ересь, на которую опубликовал ответ монах-иеронимит Эрнандо де Талавера.

Родриго[225] предполагает, что этот еретический памфлет исчерпал терпение Изабеллы. Вполне возможно, так оно и было; по крайней мере, это могло дать Фердинанду и прочим желавшим учреждения инквизиции последний аргумент, при помощи которого они оказались способны преодолеть еще имевшиеся у королевы сомнения. Как бы то ни было, вскоре после этого, 7 сентября 1480 года, король и королева, остававшиеся в тот момент в Медина-дель-Кампо, наконец предприняли действия согласно папской булле, к этому времени находившейся в их руках почти два года, и передали свои полномочия по назначению инквизиторов в Кастилии кардиналу Испании и Томасу Торквемаде.

Мендоса и Торквемада немедленно приступили к выполнению порученной им задачи и назначили в качестве инквизиторов веры в Севилье (где отступничество евреев преподносилось как самое вопиющее) доминиканских монахов Хуана де Сан-Мартино и Мигеля Морильо. Последний являлся настоятелем доминиканцев Арагона и уже имел опыт в подобных делах, поскольку служил инквизитором в Руссильоне. Для помощи им в исполнении обязанностей были назначены мирской священник Хуан Руис де Медина, доктор канонического права, и Хуан Лопес де Барко, один из капелланов королевы – первый на должность асессора, второй на должность обвинителя.

Ввиду всего вышеизложенного необходимо (пусть и рискуя слишком подробно остановиться на деталях) более пристально рассмотреть отношение монархов к суду, учреждение которого они санкционировали.

Религиозный и политический пыл Изабеллы заставлял ее действовать таким образом, чтобы положить конец беспорядкам, возникавшим из-за отношения народа к отступникам – евреям и морискам (крещеным маврам). Фердинанд не просто разделял ее чувства; его религиозный пыл доходил до фанатизма, и он изначально ставил своей целью политическое единство, которое должно быть неразрывно связано и переплетено с единством религиозным.