Тайны инквизиции. Средневековые процессы о ведьмах и колдовстве

Изабелла двигалась бы вперед медленно и предпочла бы, пусть даже жертвуя временем, добиваться своих целей мягкими средствами и терпением, которое так необходимо, если нужно достичь хороших результатов. Фердинанд, который, возможно, был менее милосердным, а возможно (если отдать ему должное в полной мере), меньше надеялся на силу убеждения и внушения, прислушиваясь скорее к священническому «contra negantes veritatis nulla est disputatio»[226]

, сразу перешел бы к введению в Кастилии суровых репрессивных мер, которые уже применялись в его родном Арагоне. Монархи, вероятно, вступили друг с другом в конфликт по причине разного отношения к этому вопросу, однако у них были и общие интересы. Оба были согласны с тем, что Испания ни в коем случае не должна попасть под власть церковников, которая установилась бы при появлении обычной формы инквизиции. Если инквизиция, как было принято до сих пор, будет находиться под контролем понтифика, то он станет назначать ее должностных лиц сам, либо косвенно, через настоятелей доминиканского ордена, а часть имущества, конфискованного после вынесенных приговоров, будет отправляться в папскую казну. При всем своем фанатизме и желании видеть инквизицию в Кастилии Фердинанд так же, как и Изабелла, не был расположен к ее учреждению в той форме, которая вновь позволит церковникам узурпировать часть королевских прав. Если Изабелла и признавала, что инквизиция – последнее средство для усмирения возмутителей спокойствия в ее королевстве, то конкретная инквизиция должна была в корне отличаться от тех организаций, которые до сих пор создавались в других местах. Назначение инквизиторов больше не должно оставаться в руках папы римского, как и право распоряжаться церковными приходами в Испании. Это должно быть прерогативой самих монархов, и они должны обладать правом в случае необходимости снимать и заменять инквизиторов, которых сами назначили. Кроме того, Рим не должен получать долю конфискованного у испанских подданных имущества: судьбу этой собственности должны полностью контролировать король и королева.

Считается, что именно в этом заключалась причина нерешительности Изабеллы: что главными стимулами в этом вопросе для нее были алчность и управление государством, а не гуманные соображения, что прошение о булле было подано папе раньше, чем все думали, и что отсрочка случилась из-за нежелания папы идти на те условия, которых требовали монархи.

Последнее утверждение, возможно, имеет под собой некоторые основания. Однако утверждать, что в своем поведении королева не руководствовалась гуманными соображениями, – значит сильно преувеличить то, что подтверждено обстоятельствами. Для доказательства данной гипотезы потребовалось бы предъявить какую-нибудь адекватную причину, по которой королева не желала действовать согласно булле, когда та уже находилась в ее руках. Ведь булла, датированная ноябрем 1478 года, признавала все требования монархов и удовлетворяла все их пожелания, однако же Изабелла ждала почти два года, прежде чем использовать дарованные буллой полномочия, и в течение этого времени кардинал Мендоса и его помощники прилежно занимались работой по обращению в христианство при помощи «катехизиса». Так что вывод о том, что это было продиктовано гуманными соображениями со стороны королевы, кажется единственно разумным, в отличие от альтернативных версий, объясняющих почти двухлетнюю отсрочку.

Когда кардинал Испании и приор Святого Креста, действуя совместно от имени короля и королевы, назначили первых кастильских инквизиторов, они дали им указания по организации трибунала в Севилье – из всех испанских городов именно Севилья считалась городом, в котором отступничество евреев выглядело самым вопиющим[227]. 9 октября монархи издали указ, повелевавший их верным подданным оказывать двум инквизитором всяческое содействие, которое может им понадобиться по дороге в Севилью, а в Севилье предоставить тем все условия для выполнения их миссии. Однако подданные проявили по этому поводу так мало верности, что инквизиторы, прибыв в Севилью, получили весьма торжественный прием, выражения полнейшего уважения и полное отсутствие помощи. Подданные воздерживались от оказания помощи до такой степени, что для инквизиторов оказалось совершенно невозможным заниматься тем делом, ради которого они прибыли. Они пожаловались королю на положение дел, и 27 декабря Фердинанд отправил особые приказы коадъютору Севильи и гражданским властям региона, повелев им оказывать инквизиторам всяческую поддержку. В результате инквизиторы смогли наконец учредить свой суд и перейти к делу[228].