Тайны инквизиции. Средневековые процессы о ведьмах и колдовстве

Его просьбу проигнорировали, и великий инквизитор отказался изменить приговор. Льоренте прибавляет, что три года спустя этот монах умер в том монастыре, куда его сослали.

О том, насколько это преступление было распространено, когда инквизиции поручили за него взыскивать, можно судить по статистике, которую приводит Г. Ч. Ли[276]. Из нее видно, что в одном только Толедо в течение первых 35 лет после того, как вопрос перешел в ведение святой палаты, было вынесено 52 приговора священникам, признанным виновными в совращении прихожанок; как проницательно замечает Ли, не стоит предполагать, будто количество жалоб соответствовало числу подобных случаев или что большая часть этих жалоб могла привести к обвинительному приговору, поскольку, всеми силами стараясь избежать скандала, инквизиция не предпринимала никаких действий, за исключением тех случаев, когда доказательства вины были явными.

Это мнение подкрепляется предписанием проявлять осмотрительность и прочими указаниями в руководстве для инквизиторов в части «Causas de Solicitaciones», которую мы уже цитировали. И наконец, приведенная Льоренте статистика показывает, что нарушителями были главным образом монахи; среди обычных священников обвинительный приговор получал лишь один из десяти. Это, однако, не означает, что среди мирских священников было больше целомудрия. Льоренте дает этому очевидное объяснение – слишком очевидное, чтобы повторять его здесь[277].

Еще одно нарушение, которое позже попадет под юрисдикцию святой палаты, – ростовщичество, но во времена Торквемады оно, как и совращение, не являлось заботой инквизиторов.

В своих методах ведения дел суд инквизиции под усердным управлением приора Святого Креста строго придерживался заданных Эймериком направлений. В руководствах, изданных позже для использования инквизиторами (несколько экземпляров дошли до наших дней) правила целиком взяты из «Руководства» Эймерика и внесены в качестве дополнения в кодекс, созданный Торквемадой, – они состоят из уже рассмотренных выше статей и тех, что добавятся позже.

Эти методы мы теперь и рассмотрим.

Обвиняемый представал перед судом, заседавшим в зале для слушаний святой палаты, или в Священном доме (Casa Santa), как стали называть здание, где располагалась инквизиция.

В число судей входил по крайней мере один из инквизиторов, назначенных Торквемадой, священник местной епархии, судебный исполнитель и писец, который должен был записывать все, что могло выясниться в ходе слушаний. Они сидели за столом, на котором стояло высокое распятие между двух свечей и лежало Евангелие – на нем должен был клясться обвиняемый.

После принесения присяги у подсудимого спрашивали его имя, место рождения, сведения о его семье и о том, в какой епархии он живет. Затем ему задавали туманные вопросы, слышал ли он разговоры о тех делах, в которых его обвиняют[278]. Пенья предостерегает инквизиторов от того, чтобы задавать слишком точные вопросы, дабы не подсказывать обвиняемому ответы[279]. Второй причиной для такой неясности было то, что, отвечая на четко поставленные вопросы, обвиняемый может ограничиться сутью этих вопросов, в то время как при допросе в общих и туманных выражениях он в своих ответах может выдать информацию или людей, которых до этого никто не подозревал.

Очевидно, с той же целью схолиаст предлагает спрашивать у обвиняемого, что ему известно о причине его ареста и кого он подозревает в своем обвинении, а в качестве быстрой проверки, соблюдает ли он обязанности католика, инквизиторам рекомендуется спросить, кто его духовник и когда обвиняемый в последний раз был на исповеди. Ответ того, кто втайне является отступником, или даже того, кто пренебрегает исполнением предписанных религиозных обязанностей, должен непременно быть весьма обличающим и может подтвердить уже имеющееся сильное подозрение в ереси, со всеми его последствиями.