Тайны лабиринтов времени

Суть закона в том, что он не был написан и потому как бы не сущ. Соблюдая его, нельзя было поступиться малым во имя великого и наоборот. Стоило единый раз сотворить не по совести, как от сего закона оставались лишь одни осколки. Скифы, а не кто-нибудь другой, только они соблюдали этот закон.

Сарматы, греки, а о персах и не говорю, кроме своих богов почитают единого бога – золотого тельца. Торговля стала святыней государств. Торговля всем, что продается, в том числе и людьми – вот каким законом управляется мир.

Закон совести – в крови нашего народа. Вы, благодаря персам, живете на нашей земле, но мы будем рады стать вашими братьями и жить вместе по закону совести.

Солнце стало уходить за горизонт, когда площадь пришла в движение. Люди стали сперва перешептываться, потом голоса стали громче, и гомон стих, лишь, когда площадь опустела. Архонт и волхв сошли с холма, и пошли в гостеприимный дом градоначальника, где уже был накрыт стол для друзей. Взрослые разошлись, а юноши и девушки, стоя на краю обрыва, любовались закатом и прощались с детством.

Девушка обняла Олгасия и усадила рядом с собой.

– Я все еще не могу привыкнуть к тому, что ты уже стал взрослым. – Она притронулась к его немного ощипанному венку на голове. Олгасий снял венок и смял его в руке.

– Розы осыпаются, – сказала она с сожалением.

Олгасий посмотрел на венок и кулаки его сжались.

– Я сплету тебе новый венок, для пира и ярмарки, тебе подойдет пурпурный.

Раздались шаги за спиной и повернув голову Олгасий увидел подходящего к ним Агрипа.

– Я смотрю, тебе нравятся эти сколоты?

– Не ехидничай, ты просто завидуешь Олгасию, сознайся. Ведь так?

– Даже когда ты злишься, ты прекрасна, как богиня зари.

– Олгасий, а почему ты меня не хвалишь?

– Я волнуюсь и не могу расслабиться или думать о красоте, о богах.

– Теперь ты станешь свободным сколотом и будешь пользоваться всеми правами полноценного гражданина города. Не хмурьтесь, я это к тому, что Олгасий смог бы заказать твою статую, но если он не желает тратиться, то я с удовольствием преподнесу тебе этот подарок.

– Агрип, я видела статую, заказанную тобой в честь Афродиты.

– Правда, красиво?

– Да, она поражает, но не красотой, а размерами. Чем больше – тем красивее, так?

– Что бы ты понимала? Ее хвалил мой отец, а он признанный знаток скульптуры.

– Еще бы не быть знатоком! По его заказам было налеплено столько девушек с лирами и веслами, копьями и венками, что живые могут ходить по улицам только боком. Все в городе в восторге от статуй, принадлежащих твоему отцу. Ему самому необходимо поставить памятник, как великому меценату зодчих.

– А ты угадала его желание, или кто рассказал?

– Пошли на пир, – проговорил, как бы про себя, Олгасий и поднялся.

На пиру пили за товарищей, выплескивая по обычаю полчашки в чашку друга. Красиво плеснуть вино на пиру считалось большим искусством – и юноши залили скатерть и одежду друг другу.

– За тебя, Олгасий, и за Афродиту!

– Я пью за тех, кого люблю и уважаю!

– За сколотов, за мир без рабства, – сказал Олгасий.

– Твои сколоты – не существуют, да это попросту рабы, презренные скифы, грязные и безграмотные дикари, а за рабов не пьют на пирах. Олгасий, чтобы не быть рабом, нужно родиться свободным, вот как ты, например. Сколоты родились рабами, они даже не скифы, они никто. Их нет!

– Что вы знаете о рабстве? Маменькины сынки, в большинстве вы ленивы и глупы, хоть и богаты. Я, сколот, больше знаю об истории Греции и больше горжусь этими знаниями, чем вы, свободнорожденные эллины. Я не рожден рабом, но мой народ… А с сегодняшнего дня, если вы, конечно, не идиоты, мой народ будет свободен от рабства. Сколоты не вернутся к своей рабской участи, а вы сможете сохранить рабство в Одессос только с помощью персов, для этого вам нужно как следует вылизать их ноги. Персы отберут у вас последний кусок хлеба за свою военную помощь и неизвестно, кто победит на этот раз – мы или персы. Начнись война – и вам несдобровать. Персы победят, или мы – вам все равно не жить на этой земле, и понимаете ли вы меня – неважно, главное, чтобы ваши отцы понимали.

Земля и воздух млели от струившегося жара, полуобнаженные девы и юноши в ритуальных козьих шкурах вокруг бедер собирали урожай винограда. Перезрелые ягоды лопались в руках и сок, стекая по пальцам, попадал на шкуры, разукрашивая их в радужные тона.

Юноши, увиливая от работы, подкрадывались к своим соседкам и давили ягоды на их плечах. Девушки смеялись и визжали, сердились и бросались ягодами в мальчишек.

Все было бы прекрасно, но корзины, переполненные ягодами, никто не уносил под навес. Раньше это делали рабы. Под навесом на широкой каменной площадке двенадцать знатнейших мужей города Одессос, потные и полунагие, топтались, не зная, что им делать. Ритуал требовал, чтобы они, хохоча, давили ногами ягоды, чтобы сок наполнил огромный чан, ну, а в котле, пока, не было ни капли сока.