Тайны осиного гнезда. Причудливый мир самых недооцененных насекомых

А теперь скажите мне, что вас совсем не тронуло то, что можно увидеть, просидев всего лишь час перед гнездом ос-полистов.

5

Ужин с Аристотелем

Что же касается способа происхождения родственных им животных, например антрен и ос, то оно до известной степени происходит так же, как у всех, и необыкновенного ничего не представляет, и вполне понятно, так как в них нет ничего божественного, как у пчел[182].

Аристотель, 384–322 гг. до н. э.

Аристотель – первый энтомолог, труды которого были изданы, славился своей страстью к медоносным пчелам. Он превозносил их организационные и поведенческие достоинства и в своем труде «История животных» посвятил им больше страниц, чем любому другому живому существу, помимо человека. Его увлеченность осами-веспинами была не так известна. При помощи своих учеников из афинского Ликея Аристотель представил впечатляющее изложение их естественной истории и поведения как минимум в трех книгах «Истории животных» (книги 4, 5 и 9)[183], где с поразительной точностью описал жизненный цикл и развитие колоний обычных ос (sphex) и шершней (

anthrene), противопоставляя их медоносным пчелам.

Он разобрался в их кастовой системе и обнаружил, что их общества состоят из вождей, или metrae (маток, то есть цариц), и рабочих особей. Он писал, что матки «много крупнее и более кротки» и живут дольше, чем рабочие особи. Он также заметил, что матки впадают в зимнюю спячку, в то время как рабочие особи погибают, и что в цикле существования колонии рабочие особи появляются на свет раньше, а способные к половому размножению (то есть самцы и девственные матки следующего сезона) – позже. Он понимал их брачное поведение лучше, чем другие классические писатели, такие как Овидий (50 до н. э.), Вергилий (30 до н. э.) и Плиний Старший (60 н. э.) – те верили, что осы возникают из разлагающихся лошадиных трупов.

Аристотель заметил, что осы отличаются от медоносных пчел тем, что не роятся, а вместо этого дают начало новым колониям поодиночке. Опять же, в противоположность пчелам они не запасали пищу. Он признавал, что осы, хотя и посещают цветы, главным образом охотятся на других насекомых вроде мух, которых они часто обезглавливают, прежде чем отнести в гнездо. Он был немного неточен в том, у каких видов ос есть жало, но в остальном его наблюдения отличаются удивительной глубиной понимания вопроса. Осы явно заинтриговали Аристотеля.

Несмотря на высокую оценку, которую Аристотель давал осе, он описывал ее как существо, которое «необыкновенного ничего не представляет». В его время медоносные пчелы и человечество уже были хорошими друзьями, поэтому он подошел к изучению этой темы, обладая значительными базовыми знаниями. Тем не менее Аристотель несколько запутал биологию пчел, особенно в том, что касается их каст и способа размножения. Он говорил, что у медоносных пчел есть три «касты»: цари, рабочие и трутни, и не видел заметных анатомических половых различий между ними. Будучи человеком своего времени, он сделал вывод, что рабочие пчелы не могут быть самками, потому что у них есть жала, «ведь ни одной самке природа не дает оружия для защиты». Но рабочие пчелы не могли быть и самцами, поскольку «ни один самец обыкновенно не заботится о детях», а то, что они этим занимались, он, конечно же, наблюдал. Кем же тогда были рабочие особи? И как могло появляться потомство, если, по его словам, цари и трутни были мужского пола?

В целом Аристотель был глубоко увлечен вопросами полового размножения и способами воспроизводства, и пчелы привели его в замешательство. Он рассуждал о том, что три касты образуют иерархию: цари наверху, за ними рабочие, а трутни – внизу. Цари воспроизводили себе подобных, а также рабочих. Рабочие воспроизводили трутней, а трутни не воспроизводили никого. Репродуктивная прогрессия два-один-ноль очень понравилась Аристотелю. Ее математическая красота восхищала его (он был неравнодушен к числу три), и философы полагают, что именно по этой причине он говорил, что в пчелах есть нечто «божественное». Это подкрепило его утверждение о том, как порядок, пропорции и рациональность пронизывают весь мир природы[184], вплоть до «низших» (простейших) животных.