Такой я видел Японию

Мы проходим мимо многочисленных храмов, садимся на скамейку под тенью кедра. К нам подходят доверчивые олени и стоят в ожидании угощений. Некоторые ложатся тут же на траву. Они верят, что люди, пришедшие сюда, не могут иметь недобрых намерений. Энамото-сан говорит, что ежегодно в середине октября устраивается популярный фестиваль, посвященный срезанию рогов у оленей.

Мы устали, и нам хочется сидеть в прохладе в этой идиллической обстановке с оленями, глядящими на нас своими удивительно ласковыми, грустными и кроткими глазами.

Я пользуюсь случаем и спрашиваю, в чем разница между буддийской и синтоистской религией, почему перед синтоистским храмом стоят ворота, напоминающие букву «П», и два столба с загнутой у самых краев пере кладиной. Мидори и Энамото, дополняя друг друга, пытаются нам объяснить. О Будде говорят мало, так как известно, что эта религия пришла в VI веке из Китая, куда она проникла из Индии, а здесь получила свой, японский оттенок. Что касается синтоизма, то эта религия создалась здесь, в Японии. Синтоизм правильнее называть не религией, а скорее культом природы и духа человека.

— Собственно, — говорит Энамото, — сама религия возникла из легенды, которая гласит, что богиня Аматэрасу Омиками (Великое сияющее божество неба) однажды рассердилась на своего бездельника брата и в знак протеста закрылась в пещере. Весь мир погрузился в темноту. Другие боги пытались уговорами вызволить ее из пещеры, но безуспешно. Тогда пришла идея применить уловку. Они на двух длинных столбах укрепили жердь и на нее посадили петуха. Аматэрасу, услышав крик петуха, решила, что уже наступило утро, и вышла из пещеры, и тогда вновь мир озарился светом и люди были счастливы.

Энамото попросил разрешения добавить, что с течением времени вера в Аматэрасу сильно видоизменилась. В синтоистском храме нет никаких изображений бога. Синтоизм допускает множество богов, в ранних летописях их указано восемь миллионов. В их числе значатся духи человека, животных, деревьев, гор и самой идеи. Если говорить серьезно, в японском народе давно утвердилась вера, что Аматэрасу как главная фигура в японском пантеоне является прародительницей японских императоров, которые якобы имеют самую длинную и непрерывную линию царствующих императоров в мире. Этим японцы и объясняют божественность их происхождения. Но вера эта рухнула после поражения Японии во второй мировой войне, доказавшей надуманность мифа.

Синтоизм и буддизм давно трансформировались во многие десятки сект, и трудно разобраться в метафизике этих верований. Очевидно, все же нет большой разницы между нирваной буддизма, в которую человек придет, отказавшись от прихотей и самого себя, и синтоизмом — философией пассивности и терпения. Синтоизм поддерживается правительством. Синтоистские молельни, большие и маленькие, можно видеть не только в парках, но и на крышах домов, во дворах, в комнатах учреждений. Буддийские храмы построены рядом с синтоистскими. Они мирно уживаются друг с другом. Венчание молодоженов происходит обычно в синтоистских храмах. А вообще особого различия между этими двумя религиозными культами не делается.

— После войны трудно встретить очень религиозных людей, но, — помедлив, добавляет Энамото, — все же нужно во что-то верить.

Сегодня праздник — День поминовения усопших. Beчером идем по очень темным аллеям парка. Впереди в качестве поводыря идет Мидори. У нее на ногах деревянные тэта, и мы идем, ориентируясь на их характерный звук — постукивание о крупный галечник. Наконец доходим до пологой каменной лестницы, которая бесконечной лентой поднимает нас вверх, к храму. По обеим сторонам лестницы тесными рядами стоят каменные фонари различной величины. Они поставлены на пожертвования отдельных лиц. Некоторым из них по сто лет. Мидори утверждает, что всего их здесь три тысячи. Часть из них висит на чугунных крюках. Сам фонарь — это цельный каменный столб, завершающийся полым квадратом с изогнутой по краям крышей — пагодой с окошечком, в который поставлен светильник. Размер фонаря прямо пропорционален «благосостоянию» владельца, чье имя написано на фонаре. Они разной высоты — от метра до двух. Чтобы ветер не погасил светильник, окошечки затянуты тонкой, прозрачной, но прочной бумагой. В эту черную ночь тысячи зажженных фонариков, бросающих слабый колеблющийся свет на большую толпу, движущуюся по нескончаемо длинной лестнице, производят на нас необычное и тягостное впечатление.

Заходим в один из синтоистских храмов. Большие просторные комнаты устланы татами. В углу лежат священные книги, около них в сосудах курятся сандаловые палочки. Комнаты залиты электрическим светом. Нам душно и жарко. Поднимаемся еще выше и попадаем во двор другого храма, который полон людей. Под дребезжащие звуки незнакомого инструмента двое, одетые в парчовые халаты с красными и черными поясами, медленно, в такт музыке, вытягивают вперед то руку, то ногу.