Танец с драконами

— Не все. В садах наслаждения есть небольшие комнатки, где они каждую ночь ждут мужчину, который выберет их. Те, кого не выбрали, должны оставаться там, пока не взойдет солнце, чувствуя себя одинокими и отверженными. Мы могли бы их утешить.

— То есть, они могли бы утешить меня?

— И это тоже.

— Не то утешение, в котором я нуждаюсь.

— Я не согласен. Дейенерис Таргариен — не единственная женщина в мире. Ты что, хочешь умереть девственником?

Квентин вообще не хотел умирать. Я хочу вернуться обратно в Айронвуд и поцеловать обеих твоих сестер, жениться на Гвинет Айронвуд, дождаться, когда она расцветет, и иметь от нее ребенка. Я хочу сражаться на турнирах, охотиться с соколом и гончими, погостить у матери в Норвосе и прочитать несколько книг из тех, что присылает мне отец. Я хочу, чтобы Клетус, Уилл и мейстер Кедри снова были живы.

— Думаешь, Дейенерис будет приятно услышать, что я лег в постель с какой-то шлюхой?

— Вполне вероятно. Мужчины, возможно, любят девственниц, но женщинам больше по вкусу мужчина, который знает, как вести себя в спальне. Это вроде фехтования. Чтобы стать искусным, нужна тренировка.

Насмешка больно уколола его. Никогда прежде Квентин не чувствовал себя настолько мальчишкой, чем когда стоял перед Дейенерис, прося ее руки. Мысль о том, чтобы оказаться с ней на брачном ложе, пугала его не меньше ее драконов. А если бы он не смог доставить ей удовольствие?

— У Дейенерис есть любовник, — сказал он, защищаясь. — Отец прислал меня сюда не для того, чтобы я развлекал королеву в спальне. Сам знаешь, зачем мы приехали.

— Ты не можешь на ней жениться. У нее уже есть муж.

— Она не любит Хиздара зо Лорака.

— Какое отношение любовь имеет к браку? Уж принц-то должен знать. Говорят, твой отец женился по любви. И много радости ему это принесло?

Совсем мало. Одну половину своей семейной жизни Доран Мартелл и его норвосская жена провели в разлуке, а вторую — в ссорах. Многие считали, что это был единственный поступок, с которым его отец поторопился; единственный раз, когда он прислушался к голосу сердца, а не разума — и потом провел всю жизнь, сожалея о своем решении.

— Не всякий риск ведет к краху, — продолжал настаивать Квентин. — Это мой долг. Моя судьба. — Ты считаешься моим другом, Геррис. Зачем же высмеиваешь мои надежды? У меня и так довольно сомнений, а ты еще подливаешь масла в огонь моего страха. — Это будет мое великое приключение.

— Бывает, в великих приключениях погибают люди.

Он прав. И об этом тоже было в легендах. Герой с друзьями и спутниками отправляется в путь, сталкивается с опасностью, а потом с триумфом возвращается домой. Да вот только уже без некоторых спутников. Сам-то герой никогда не погибает. Героем должен быть я.

— Все, что мне нужно, — это отвага. Хочешь, чтобы Дорн запомнил меня неудачником?

— Дорн, возможно, никого из нас надолго не запомнит.

Квентин пососал ожог на ладони.

— Дорн помнит Эйегона и его сестер. Драконов так просто не забудешь. Они будут помнить и Дейенерис.

— Нет, если она мертва.

— Она жива. — Она должна быть жива. — Она потерялась, но я могу найти ее.

А когда найду, она будет смотреть на меня так, как смотрит на своего наемника. Когда я докажу, что достоин ее.

— Со спины дракона?

— Я езжу на лошади с шести лет.

— И они тебя пару-тройку раз сбрасывали.

— Это никогда не мешало мне вновь забираться в седло.

— Но тебя никогда не сбрасывали с высоты в тысячу футов, — заметил Геррис. — И лошади редко превращают своих всадников в обуглившиеся кости и пепел.

Я осознаю опасности.

— Я больше не желаю ничего об этом слышать. Можешь идти. Найди корабль и беги домой, Геррис.

Принц встал, задул свечу и поплелся обратно в свою кровать к мокрым от пота льняным простыням. Надо было поцеловать одну из близняшек Дринкуотер, или, возможно, обеих. Надо было целовать их, пока мог. Надо было съездить в Норвос, навестить мать и увидеть место, где она родилась, чтобы она знала — я не забыл о ней. Он слышал, как снаружи по кирпичам барабанил дождь.