Танец воров

Я услышал сарказм. Видимо, ей казалось, что я посчитал ее слезы чем-то несерьезным. Но все было как раз наоборот. Я знал, что она жертвовала частью себя ради них, прятала свою боль и делала вид, что все хорошо.

– Джейс, ты не ешь, – заметила Прая, помахивая вилкой. – Ты не голоден?

Я посмотрел на нетронутую тарелку.

«У меня не было слуги, который приносил бы еду».

«Никаких вечеринок в саду».

«Я носила лохмотья на лохмотьях, чтобы не замерзнуть зимой».

Я вспомнил, как в пустыне она чуть не съела сырую рыбу.

«Каждый гнилой кусок мне приходилось добывать».

Теперь я знал – есть вещи похуже сырых гольянов, и она их ела.

Мама посмотрела на мою полную тарелку.

– Я могу попросить Натию приготовить что-нибудь другое.

– Нет. Все в порядке. – Я отрезал кусок мяса и начал жевать.

Я старался сосредоточиться на разговорах. Сегодня они казались более оживленными и громкими. Возможно, это была попытка избежать неловкого молчания. Попытка скрыть отсутствие Джалейн. И избежать объяснения гнева Кази на бирже. Впрочем, доказательство на моей челюсти было трудно игнорировать. Лидия спросила меня, что случилось.

– Упал, – солгал я.

Я попросил Гарвина, чтобы эта информация осталась между нами, так что никто о прошлом Кази не узнал.

Возможно, какая-то ее часть не изменилась.

Она обманула короля.

Но что она взяла? И почему?

В голове крутилось множество вопросов, которые я не успел задать. То, что я отчаянно хотел знать. Как осиротевший уличный вор стал главным рахтаном королевы? Где она была в те часы, когда я не мог ее найти?

После того как Лидия и Нэш ушли, Кази зашла в ванную и закрыла за собой дверь. Я слышал, как она открывала воду, брызгала себе на лицо. Когда она вышла, краснота в ее глазах прошла, но Кази по-прежнему держалась на грани, и я боялся ее снова расстроить. Так вопросы отступили. По крайней мере на некоторое время.

– Еще эля, патри? – Натия стояла рядом со мной, держа в руке кувшин.

Я кивнул.

– Благодарю.

Очевидно, я больше хотел пить, чем есть.

Синове всегда была болтлива, но сегодня – еще больше. Едва она заканчивала предложение, как начинала другое. Даже Рен, тихоня с горящими глазами, которая всегда внушала трепет, казалась более разговорчивой, чем обычно. Арам и Самюэль следили за каждым ее словом, пока она излагала историю тцэзе, оружия клана Меурази.

Кази с энтузиазмом рассказывала моей матери о любимых продуктах королевы, будто у нас не состоялось только что тяжелого разговора. Будто она не сломалась и не рыдала передо мной. Будто ничего вообще не было.

– Утром можно поговорить с поваром, – сказала Кази, – и обсудить, какие блюда она порекомендует. Я знаю, что королева неравнодушна к еде бродяг.

Мне все это казалось странным.

Неправильным.

Повариха и ее муж приходили несколько раз, чтобы пополнить запасы блюд или унести их. Каждый раз я пристально смотрел на мужа. Он был замкнутым, отстраненным, полной противоположностью жены. За время их пребывания в замке она несколько раз выражала свою благодарность за то, что я дал им работу. В первый день она похлопала себя по животу и заявила, что скоро их семью ждет пополнение, поэтому она особенно благодарна. Но он не проявлял никаких эмоций. Он просто продолжал заниматься работой на кухне, нарезая овощи быстрыми плавными движениями. Он явно хорошо владел ножом.

Кази оказалась права относительно его внешности. Всякий раз, когда он входил в дверь кухни, от его вида у меня сводило живот.

Я сказал правду: я не знал кучера, подходящего под ее описание.

Но раньше такой был.

Теперь он работал на нас.

Год назад его нанял отец.

* * *

«Она мучится чувством вины, Джейс. Я пыталась поговорить. Зайди к ней».

Мать перехватила меня после ужина и отвела в сторону.

«Поговори с ней».

Я наблюдал, как Кази уходила в свою комнату – в нашу комнату. Я хотел пойти за ней, но увидел беспокойство в глазах матери.

Я постучал в дверь Джалейн, позвал ее.

Она не ответила.

Я постучал чуть громче.

– Джалейн, открой. Нам нужно поговорить.

Патри никогда не извиняется за принятые решения. И мой отец не извинялся. Это было одно из его наставлений на смертном одре – сразу после того, как он сказал, что мне придется принимать бесчисленные решения. Я не жалел, что отправил Джалейн в отставку. Я не жалел о разговоре в кабинете и о том, что отчитал ее. Но во мне по-прежнему кипел гнев. Когда я увидел Кази, прижатую Фертигом к земле и залитую кровью, во мне прорвалось что-то яростное и отвратительное. Я хотел все и всех разорвать на куски. Я опозорил Джалейн перед всей семьей.

Ей было шестнадцать лет. Она совершила ошибку. Серьезную ошибку, которая чуть не стоила нам жизни. Но она все еще была моей сестрой. Частью семьи. Даже патри иногда мог совершить ошибку.

– Мне не стоило позорить тебя перед семьей, – прошептал я через дверь. – Прости.

Ответа не последовало.