Тело дрянь. Донесения с фронта (и из тыла)

Ровно через 56 дней — в первый же день, когда я могла опять сдать кровь, — мне позвонили из донорского центра для записи на следующий прием. Стоит один раз побыть донором, эти кровососы начинают охотиться за вашими венами, как коллекторы за долгами. Обычно меня это радовало. Во мне нуждались! Больше я никому не была нужна. У меня не было ни ребенка, ни домашнего животного. Я работала фрилансером. Большую часть времени я обновляла электронный ящик в ожидании рабочих писем. Иногда я ждала так долго, что писала сама себе, чтобы проверить, работает ли почта. Послание всегда появлялось во входящих сразу же после того, как я нажимала «Отправить». Печально, но факт: забыв на долю секунды, что сама только что послала письмо, каждый раз я радовалась долгожданному «динь».

Теперь, после обморока, их звонок мне ничуть не польстил. Я крикнула «Нет!» и бросила трубку. На протяжении нескольких месяцев банк крови пытался меня умаслить. «У вас же первая положительная, нам она очень нужна», — заманивал их сотрудник.

Но я твердо решила для себя, что донорство — это сущее зло.

В последующие годы у меня бывали плохие дни — из-за запоротой статьи, негативного отзыва, ссоры с подругой, — но сдавать кровь я не осмеливалась. Для поднятия настроения я прибегала к другим целебным процедурам — шопинг-терапии и компульсивному обжорству.

***

Прошло семь лет с того злосчастного дня. Мы с Дэйвом успели пожениться, что должно считаться победой среди всех женщин, когда-либо являвшихся на свидание обоссавшимися. Но в кровомобиль я так и не вернулась.

Я держалась от него подальше, потому что терять сознание, за неимением более утонченной характеристики, попросту страшно. Словно царица восседаешь на кушетке, собираясь стрескать печеньки, а через секунду валяешься на полу под жалостливыми взорами окружающих.

Мой мозг отрубился на середине мысли, как оборванный на полуслове телефонный разговор. Я потеряла контроль над телом, даже над одной из самых базовых физиологических функций.

Моя реакция на отключку не беспрецедентна. Я не видела никого, кто получал бы удовольствие от внезапной потери сознания. Однажды я была в сауне с другом, когда он упал в обморок. Сначала у него закатились глаза, затем тело обмякло и сползло на пол. Придя в себя, он первым делом — все еще лежа на плитке и пялясь в потолок — спросил: «Все видели мои яйца?»

Состояние отключки крайне уязвимое. Тогда как окружающие полностью отдают себе отчет в происходящем, для вас моменты бессознательности навсегда останутся тайной. Минуло два года, а моему другу по-прежнему не дают покоя те две секунды. При встрече он всегда задает мне один и тот же вопрос: «Ну правда, ты видела мои яйца или нет?»

Еще у меня есть подруга, отрубившаяся во время медитации. Не понимая, из-за чего потеряла сознание, она испугалась, что это повторится — например, за рулем. Поэтому отказывалась водить автомобиль несколько месяцев. И до сих пор паникует, вспоминая, как мозг отказал ей. Другая моя знакомая упала в обморок, когда на нее орал грубый бойфренд. Пока он унижал ее, она обмякла и упала на пол. Пытаясь найти объяснение произошедшему, она как-то спросила меня: «Может, сознание так пыталось спасти меня от этого кошмара?»

Я тоже выдвигала теории, почему свалилась без чувств. Например, потому что медсестра взяла слишком много крови, из-за чего организм перестал функционировать. Или мое тело испытало шок и потребовало передышки, чтобы оправиться. В результате я поняла, что раз за разом прокручиваю этот случай в памяти, поскольку так и не провела никакого расследования. Все мои познания об обмороках были не более чем моими собственными домыслами.

Взглянув на ситуацию с некоторого отдаления, я увидела, насколько она безумна: у каждого из нас внутри спрятана кнопка спонтанного отключения — и мы понятия не имеем, почему она срабатывает. Может, если я пойму это, то верну уверенность в себе и вновь смогу наслаждаться одним из своих излюбленных занятий?

***

В течение следующей недели мне удалось поговорить с двумя специалистами по обморокам. Первым был доктор Николас Талло — электрофизиолог, заправляющий Центром исследования обмороков Нью-Джерси. Другим Рафаэлло Фёрлан — кардиолог из Милана и соредактор книги на интересующую меня тему.

По-научному обмороки называются синкóпе. Доселе неизвестный мне термин казался скорее названием очаровательной рыбацкой деревушки на Аляске, чем удара лицом о пол в бессознательном состоянии.

Однако поговорив с учеными, я поняла, что синкопе не такая уж дрянь и встречается довольно часто. Половина жителей США хотя бы раз в жизни теряет сознание. Обмороки были одновременно и проще, и сложнее, чем я себе представляла.

«На самом деле причина одна», — сказал Талло.

Он пояснил, что обморок могут спровоцировать множество эмоциональных и физических факторов, но следствие у них общее — нехватка мозгового кровоснабжения. «Без крови клетки мозга просто выключаются. Не пройдет и десяти секунд, как вы полностью потеряете сознание».