Тело дрянь. Донесения с фронта (и из тыла)

Логично, что с обескровленной головой было сложно съесть печенье. Больше меня удивило, что это состояние можно пережить, минуя смерть мозга.

«Такой угрозы нет», — заверил Талло. Хоть обморок и вызван нарушением кровотока, он же его налаживает. Когда тело принимает горизонтальное положение, мозг наполняется кровью, которой не нужно для этого преодолевать силу притяжения. (Конечно, потеря сознания за рулем или на краю обрыва к этому не приводит.)

«Человек практически сразу же приходит в себя, — сказал Талло. — Как ни парадоксально, многие после этого даже чувствуют себя посвежевшими».

Не знаю, что они там чувствуют: наверняка любители грохнуться навзничь были теми же людьми, которые без ума от радости заходятся в аплодисментах каждый раз, когда шасси самолета касается посадочной полосы.

Разобраться в синкопе стало гораздо сложнее, когда речь зашла о том, что вызывает недостаток крови в мозге в первую очередь — и нажимает кнопку «выкл», так сказать. Оказалось, медики так до конца и не выяснили, почему это происходит.

По словам второго эксперта, Фёрлана, ответ на это постоянно ускользает из рук. «Как песок сквозь пальцы». А изучает синкопе он с тех пор, как президентом был Джимми Картер [47].

Ученые установили, что наши мозги контролируют множество безусловных рефлексов, отвечающих за дыхание, пищеварение, терморегуляцию и кровяное давление. Рефлекторное (или вазовагальное) синкопе — наиболее распространенный вид обморока, к которому приводит аномальный сигнал мозга, снижающий кровяное давление и/или пульс. Когда давление резко падает, кровь перестает приливать к мозгам — и мы теряем сознание.

«Но почему рефлексы дают сбой, — сказал Талло, — мы пока не знаем».

Так что в донорском пункте дело было не в чрезмерной кровопотере или шоке, а в неправильном распределении оставшейся крови. Что-то (хоть и непонятно, что именно) заставило мое кровяное давление устремиться вниз.

«Что именно произошло со мной?» — спросила я, описав свой случай.

«Следует учитывать множество обстоятельств», — расплывчато ответил он. И перечислил лишь некоторые из потенциальных триггеров: обезвоживание, длительное стояние, жара или клаустрофобная обстановка.

На обморок могли повлиять десятки факторов — как эмоциональных, так и физиологических. Существует даже дефекационное синкопе, которое может настигнуть вас на унитазе: мозг вызывает необоснованное падение давления, неправильно интерпретировав сигналы от толстой кишки.

«Но чаще требуется что-то вроде идеального шторма, — сказал Талло. — Помните, как в старой песне: „Лунный путь лежит к седьмому дому, Юпитер заслоняет Марс“» [48].

«То есть обморок как Водолей?» — удивленно спросила я, недоумевая, при чем тут мюзиклы вообще, тем более «Волосы».

«Именно, — ответил он. — Вы обезвожены, долго простояли на жаре, услышали плохую новость или просто распереживались — и когда все сойдется воедино, тут вы и бахнетесь в обморок».

Однако повторение тех же самых действий в другой день или других условиях, заметил Талло, редко приводит к аналогичному результату. «Так что можете смело сдавать кровь, ничего не бойтесь», — сказал он.

По его словам, статистически мне тоже ничего не угрожает. Вероятность повторного обморока в течение года после первичного эпизода составляет 40 %. Если его не случается, еще через год риск падает до 17 %. Это связано с тем, что синкопе обычно происходят «сериями», причина чего нам до сих пор неизвестна. «Одни никогда не падают в обморок повторно, другие — по несколько раз в месяц, — объяснил Талло. — Это непредсказуемо». Учитывая, что я пишу эти слова спустя 2555 дней после первого и последнего обморока, для меня прогноз был обнадеживающим.

Прежде чем удовлетворить свое любопытство, я хотела задать еще один вопрос. Если обмороки так распространены, бывают ли у них плюсы? Я вспомнила подругу, потерявшую сознание во время ссоры с бойфрендом. Она предполагала, что ее мозг вырубился, чтобы разуму не было нужды терпеть и обрабатывать происходящее.

«Могут ли обмороки периодически защищать нас?» — спросила я. В конце концов, рефлекторное синкопе считают не заболеванием, а проявлением нормального человеческого поведения.

Теоретически, ответил Талло, можно рассуждать о защитных функциях обморока, но это не более чем поэтическая вольность, поскольку никаких научных подтверждений тому нет. «По-моему, мозг никого не пытается спасти». Напротив, обморок случается из-за ошибок мозга. «Посылая сигнал о снижении кровяного давления, он попросту неадекватно реагирует», — сказал Талло.

Фёрлан изучал это с более телеологической точки зрения и считал иначе, однако все равно сомневался в пользе обморочных состояний. «Нас они никак не защищают, — сказал он, — но могли защищать наших далеких предков».

Он привел в пример тех животных, которые при испуге застывают на месте. «Кролики в пустыне при появлении гремучей змеи притворяются мертвыми, — сказал Фёрлан. — Змеи не любят падаль, поэтому кролика это может спасти».