Тело дрянь. Донесения с фронта (и из тыла)

Для поддержания меня в сознании она обратилась к моим терморегуляционным механизмам: в участке тела под холодным компрессом кровеносные сосуды сужаются. Она объяснила, что охлаждение шеи высвободит больше крови для циркуляции в мозге.

После этого все было как обычно. Лаборантки, хотя прошло почти десять лет с моего последнего посещения, все так же нахваливали вены пациентов. «Какая прекрасная у вас здесь вена», — сказала работавшая со мной.

Она ввела иглу. Я посмотрела в окно. На ветру болтались несколько пластиковых пакетов, невзирая на которые, я следовала инструкции: «Разве не чудесный вид открывается?» Ответом на мой вопрос были молчание и скептические взгляды.

Через десять минут лаборантка извлекла иглу. Ей повезло собрать целую пинту, которая, как я вскоре узнала, составляла более десятой части всей моей крови. Мне казалось, что это чересчур много, пока я не поговорила со старшим медицинским сотрудником Американского Красного Креста Россом Херроном. Он пояснил, что стандартным объемом пожертвования стала одна пинта, вернее, 525 миллилитров (15 % от общего объема крови человека, весящего не менее 50 килограммов), потому что ровно столько крови можно потерять без значимых физиологических последствий. «Другими словами, — сказал он, — это безопасный уровень кровопотери». Если же кровопотеря превысила 20 %, начинается сущий ад: учащается сердцебиение, сердце качает кровь усерднее, но все равно не может обеспечить все нуждающиеся ткани. «Тогда тяжело пострадавшим делают переливание крови», — сказал он.

Мой вывод: после сдачи крови приложите максимум усилий, чтобы не попасть под автомобиль. Ваши запасы и так уже истощены (не беспокойтесь, потребление большого количества воды быстро восстанавливает объем крови).

Слегка передохнув, я поднялась, гадая, запустит ли это мой вазовагальный рефлекс. Через минуту я все еще стояла на ногах — судя по всему, все было в порядке.

Лаборантки сомневались, что я полностью пришла в себя, поэтому одна последовала за мной в туалет. И запретила закрывать дверь: «Если услышу глухой стук, я вхожу!» — предупредила она. Можно подумать, что такое преследование в туалете должно было показаться мне крайне насильственным, но вообще-то мне все понравилось. Я чувствовала себя особенной и в то же время находящейся в опасности — как особо важная цель [49]. В результате я решила, что не прочь побыть президентом.

Я встала. Подтерлась. Спустила воду. Помыв руки, я все еще стояла на своих двоих! Донна поняла, что все в порядке. Прежде чем отправиться домой, я прошла в переднюю часть кровомобиля и наконец сделала то, что намеревалась еще много лет назад: присела и с удовольствием съела три пакетика мини-Oreo.

Вкусные печенья, однако должна признаться: оставшись в сознании и не описавшись после всех своих приготовлений, я испытала некоторое разочарование. Когда я вернулась домой, даже Дэйв немного расстроился. Я никогда не осознавала, как сильно меня напугал тот инцидент, воспоминаниями о котором я в то же время странным образом дорожила. В конце концов, явиться на порог к Дэйву в том виде было важнейшим шагом в нашей любовной истории. Этой байкой мы не раз делились с друзьями и родственниками. Что я могу сказать? Порой жизненные эпизоды, которые сейчас вам кажутся худшими, в конечном счете в нарезке самых ярких моментов вашей жизни могут оказаться наилучшими.

Не прошло и часа, как я смирилась со своим весьма рутинным и невыдающимся посещением кровомобиля. Зато приятно, что не пришлось ничего стирать.

В последующие недели я много работала. О донорстве я не вспоминала до тех пор, пока не получила вчера мейл от банка крови: «Сданная вами кровь направлена в региональную больницу города Гадсден, Алабама, чтобы помочь нуждающемуся пациенту».

Я представила себе женщину с иголкой в руке, лежащую на кушетке, как лежала я с такой же иголкой, однако вместо крови, бегущей вверх по прозрачной трубочке, та же самая жидкость — жидкость, необходимая ей для жизни — текла вниз и прямиком в ее тело.

Ради нее я снова пойду сдавать кровь.

14. Кровавая баня

Несколько месяцев назад мы с Дэйвом стояли на кухне и размышляли, что приготовить на ужин. Пока мы обсуждали рецепты запеченного лосося, разговор принял резкий оборот.

«Почему ты до сих пор не сдал на права?» — спросила я.

Дэйву сорок два. Водить не так уж сложно.

Затем мы думали пожарить что-нибудь на воке, пока я не возмутилась: «И сиденье унитаза не опускаешь!»

После этого мы решили заказать еду на дом. Дэйв достал ноутбук и стал изучать доступные варианты. Мы выбирали, в каком ресторане сделать заказ, но тут я вклинилась с вопросом: «Почему спортзал забросил? — спросила я. — До инфаркта себя доведешь».

Я любительница толстячков, из-за чего живу с вечной уловкой-22: предпочитаю такое телосложение, которое может навредить и сократить жизнь его владельцу. Постоянно разрываюсь между тем, скормить ли мужу тарелку сала или отправить его на марафон.

«У тебя клубная карта уже несколько месяцев пылится», — добавила я.