Тело дрянь. Донесения с фронта (и из тыла)

Дэйв конфликтов избегает. Когда я завожу взрывоопасный разговор, он двусмысленно кивает или переводит тему. «Китайская, средиземноморская, тайская», — читал он с экрана, не замечая моих претензий.

«Я не могу спорить сама с собой, — сказала я. — Ты должен обозначить свою позицию».

«Вьетнамская? — сказал Дэйв. — Ты же любишь фо».

В этот момент я хотела фо меньше всего на свете, но он продолжал смотреть на меня так, будто я могла бы каким-то образом все-таки захотеть фо. Как после четырех лет брака он мог смотреть на такое лицо, перекошенное таким образом, и думать, что оно означает: «Да, хочу фо»? Помолчав несколько секунд с грозным видом, я сказала: «Ты даже не понимаешь меня!»

Дэйв сидел в замешательстве, рука замерла на мышке. Он выглядел уязвленным и несколько огорченным. «Я не понимаю, — сказал он. — Зачем ты срешь мне в душу?»

У меня не нашлось хорошего ответа на этот вопрос: тогда насрать ему в душу казалось неплохой идеей. Я чувствовала в груди тугой клубок слов и всякого вздора, который вдруг ни с того ни с сего начал распутываться.

Но когда он одернул меня — зачем ты срешь мне в душу? — я увидела себя со стороны. Как будто за мной наблюдала через окно другая я. Мой рот напоминал маленький вулкан, изрыгающий злые слова, о которых я теперь пожалела. Я же люблю этого чувака с нахмуренными бровями. Захотелось нажать кнопку перемотки, чтобы клубок смотался обратно и все наладилось.

В такие моменты я достаю календарь и смотрю, когда у меня следующие месячные. Затем подсчитываю дни — какое у меня временнóе окно? — в которые можно списать ворчливое и изменчивое поведение на печально известный (хотя, возможно, мифический) предменструальный синдром.

Дэйв заказал тофу по-сычуаньски, курицу гунбао и китайские пельмени. Пока он переключал телевизор с канала на канал, я тронула его за плечо.

«Может, это ПМС», — наконец сказала я. Думаю, это была попытка извиниться.

Я мало знаю о ПМС — даже не уверена в его существовании, — однако использую эти три буквы регулярно. Они служат козлом отпущения, ответственным за суицидальные мысли, смурное настроение и чреватые разводом высказывания. Эти три буквы давали надежду: раз говорить всякую хрень, чувствовать хрень и делать хрень меня заставляет ПМС, то лично я ни в чем не виновата, а значит, завтра все пройдет и вернется на круги своя. Или послезавтра. Или послепослезавтра. Или послепослепослезавтра. Короче, вы поняли.

С учетом роли ПМС в моей жизни изучать его казалось опасным. Я знаю многих женщин, включая себя, которым ПМС позволяет дать разумное объяснение дерьмовому дню, оправдать истерику и, самое главное, объяснить рыдания в конце абсолютно предсказуемого фильма, не отличающегося актерской игрой, художественными достоинствами или оригинальностью.

А если выяснится, что никакого ПМС нет и меня действительно тронул этот дурацкий фильм? Когда я сказала подруге, что собираюсь изучать психологические аспекты ПМС, она рассердилась.

«Не смей у меня его отнимать, — сказала она. — Я тебе так всыплю. Это часть моей жизни. Великолепный недостаток».

И все же я обязана была понять: обвиняя в своих поступках ПМС, что именно я имела в виду?

***

На протяжении нескольких дней я была повернута ровно на одном. Я расспрашивала о ПМС каждую встреченную мной женщину. Мнений оказалось столько же, сколько и опрошенных.

«У тебя бывает ПМС?» — спросила я свою подругу Сару.

Она склонила голову набок и ответила, что не уверена. «Спроси у Нэйта», — посоветовала она, имея в виду своего парня.

Кузина Нора не сомневалась в существовании ПМС. «Мне в это время нельзя доверять, — сказала она. — Превращаюсь в буйнопомешанную». Она рассказала, как во время особенно тяжелого эпизода бросила раздражавшего ее бойфренда на автозаправке и уехала без него.

Моя подруга Рейна нашла положительные стороны в ежемесячных несчастьях. «Ненавижу ПМС, — сказала она, добавив, что чувствует себя в это время двумя тоннами говна, страданиям которых необходимо положить конец, — зато он дает мне повод есть гамбургеры». Только когда ее лоно готово разверзнуться кровью, она чувствует, что вправе удовлетворить свой аппетит.

Моя приятельница Мэрайя в ответ спросила: «Разве ПМС не как непереносимость лактозы или безглютеновая диета?»

«Что ты имеешь в виду?»

«Ну как только узнала об этом, сразу же подцепила».

«Не знаю, — я пожала плечами. — Может, и так».

Вокруг ПМС было столько же слухов, сколько вокруг популярной старшеклассницы, насчет которой гадают, потеряла ли она уже девственность.

Причина сплетен стала проясняться, когда я попыталась установить точные факты о ПМС. Даже среди ученых этот предмет вызывает невероятные разногласия. Доказывающих его реальность исследований столько же, сколько противоположных. Кроме того, оправдалось мое предчувствие: точные причины ПМС известны не были.

***