Тем более что жизнь короткая такая…

Правда, кафедру в РГГУ Шайтанов возглавил случайно. Как рассказывал он мне, его попросила об этом прежняя заведующая кафедрой, собравшаяся писать и защищать докторскую. Она передала ему кафедру с условием, что она защитится и снова вернётся к заведованию. Но время идёт, и он, похоже, возвращать ей кафедру не собирается.

А в «Вопросах литературы» он, кажется, решил стать пожизненным редактором. Это выяснилось, когда после его прихода к власти всплыл невесть откуда взявшийся новый устав. Причём прошёл почти год, когда об уставе стало известно коллективу.

А незадолго до того, как всплыл новый устав, 7-го июля 2012-го года я писал Шайтанову:

«Ты – человек очень подозрительный (на этой почве мы с тобой и раздружились: я – твоя противоположность), но не лживый, честный, в чём я неоднократно убеждался. У меня нет оснований тебе не верить».

Прошло всего несколько месяцев, и я понял, как сильно заблуждался.

Известный американист Николай Анастасьев, входивший в редколлегию «Вопросов литературы», много лет проработавший в штате этого журнала, прислал мне и другим членам редколлегии на подпись письмо, обращённое к главному редактору Шайтанову. В частности, там было сказано:

С сожалением приходится констатировать, что в последнее время редколлегия, состоящая в большинстве своем из людей, издавна связанных с «Вопросами литературы», оказалась практически отрезанной от живого участия в его работе. А ведь далеко не всё в ней вызывает удовлетворение. Положение, при котором заседания редколлегии проходят раз в год, а то и реже, а публикации, хотя бы наиболее существенные из них, не представляются для ознакомления на стадии редакционной подготовки, – такое положение следует признать совершенно неприемлемым.

Надо, в конце концов, определиться, что такое редколлегия – декорация, украшающая выходные данные, или рабочий, консультативный орган журнала, определяющий его направление и разделяющий всю полноту ответственности за его содержания.

Таким образом, нам представляется необходимым в самое ближайшее время провести встречу, в ходе которой все эти проблемы, как частные, так и общие, стали бы предметом делового, конструктивного обсуждения.

Кроме Анастасьева, письмо было уже подписано Б. Сарновым, А. Турковым, Е. Сидоровым. Я, не раздумывая, поставил и свою подпись. Меня тоже волновало грубое нарушение традиции, сложившейся при Лазареве, который считал необходимым выслушать мнение членов редколлегии, прислушаться к ним. Но потом я подумал, что не имею право как рабочий член редколлегии утаивать от главного редактора, что ему пошлют такое письмо. Я же увижу его в свой присутственный день. И что? Ждать, когда он получит письмо, а пока делать вид, что я ничего о нём не знаю?

И я написал ему:

Редколлегия сейчас подписывает тебе письмо, которое в ближайшее время будет направлено. Я письмо подписал <…> потому что с основным его тезисом согласен: пора разобраться, какую роль по уставу играет в журнале редколлегия. Только ли выборщика редактора?

Он ответил стремительно: