Темное дело

Пальцы Марты сжались в кулак, едва она почувствовала его прикосновение. Женщина с силой толкнула Малена в грудь, после чего, не промолвив ни слова, принесла крепкую ветку и с помощью этого нехитрого приспособления передала сенатору остатки провизии.

– Что вам от меня нужно? – спросил он.

Марта убежала, так ничего ему и не ответив. Было около пяти часов, и она уже успела дойти до опушки, когда Куро дал знать, что рядом чужой. Молодая женщина повернулась и зашагала к павильону, в котором прожила много лет. Но стоило ей выйти на дорогу, ведущую к нему, как впереди показался сельский полицейский из Гондревилля. Марта пошла ему навстречу.

– А вы ранняя пташка, мадам Мишю! – заговорил с ней полицейский.

– Столько горя на нас свалилось; я вынуждена исполнять работу служанки, – отвечала Марта. – Вот, иду на ферму Беллаш за семенами.

– Неужели в Сен-Сине не осталось семян? – спросил тот.

Не отвечая, Марта пошла своей дорогой. Придя на ферму, она попросила Бовизажа дать ей побольше семян – якобы г-н дʼОтсер посоветовал ей обратиться с этой просьбой к соседу, чтобы обновить посевы. Когда молодая женщина ушла, к Бовизажу явился местный полицейский – спросить, зачем приходила мадам Мишю. Через шесть дней Марта, соблюдая бо́льшую осторожность, отправилась к подземелью в полночь, чтобы не наткнуться снова на сторожей, которые, судя по всему, были приставлены следить за лесом. Она в третий раз отнесла сенатору провизию, и в тот же день, услышав, как кюре читает опубликованные протоколы допроса обвиняемых (в суде как раз начались слушания по их делу), испытала приступ безотчетного страха. Отведя аббата Гуже в сторонку и взяв с него клятву сохранить в секрете все, что она собирается ему рассказать, как если бы это была исповедь, женщина показала ему обрывок письма, полученного от Мишю, пересказала его содержание слово в слово и объяснила, где находится тайник, в котором прячут сенатора. Первое, о чем кюре спросил Марту, – нет ли у нее других писем от мужа, чтобы они смогли сравнить почерк. Марта убежала на ферму и там нашла повестку, в которой ее вызывали в суд в качестве свидетеля. Когда она вернулась в шато, оказалось, что аббат с сестрой также получили повестки – как свидетели защиты. Все трое немедленно отправились в Труа. Пришла пора всем участникам этой драмы, включая даже тех, кто имел к ней весьма опосредованное отношение, оказаться на одной сцене, где вскорости должна была решиться судьба двух семейств.

Глава 19

Слушания в суде

Во Франции найдется очень мало населенных пунктов, где правосудие вершится в по-настоящему торжественной и внушающей почтение обстановке, которая должна бы ему сопутствовать. После религии и королевской власти разве не правосудие является главным двигателем общественной жизни? Всюду, даже в Париже, суды сегодня ютятся в помещениях убогих, дурно расположенных и скудно украшенных, что принижает их огромную власть – и это у самой тщеславной и склонной к театральным эффектам нации в мире! Почти во всех городах они обустроены одинаково: в глубине просторной прямоугольной комнаты, на помосте, стоит письменный стол, покрытый зеленой саржевой скатертью, за ним – кресла самого заурядного вида, предназначенные для судей. Слева – место государственного обвинителя, и с той же стороны, вдоль стены, располагается длинный, огражденный перилами помост со стульями для коллегии присяжных. Напротив – еще один помост, со скамьей для подсудимых и жандармского конвоя. Секретарь суда сидит у подножия судейского помоста за столом, на котором разложены вещественные доказательства. (До учреждения имперского суда правительственного комиссара и старшину присяжных усаживали за отдельными столами: одного – справа, а другого – слева от судей.) Два судебных исполнителя вольтижируют на небольшом пространстве перед судейским помостом, оставленном для допроса свидетелей. Защитники сидят непосредственно перед помостом подсудимых. От обоих помостов в противоположный конец зала тянутся перила, образуя барьер, за которым располагаются скамьи для свидетелей, чьи показания уже заслушаны судом, и привилегированной любопытствующей публики. И, наконец, напротив судейского помоста, над входной дверью, до сих пор имеется захудалого вида балкон, зарезервированный для представителей власти и женщин, которых отбирает председатель суда, в чьи функции входит поддержание порядка в зале. Непривилегированной публике приходится внимать происходящему стоя, расположившись между входной дверью и барьером. Эта мизансцена, характерная для французских судов в целом и уголовных в частности, имела место и в уголовном суде городка Труа.