Тень ивы

– Я вам говорила, что он был психически болен. Он слышал голоса животных. Любых. Начиная от блохи. Я врач по образованию, я изучала психиатрию, это, конечно, продуктивная шизофрения. Но это еще не вся беда, это полбеды. Дело в том, что и они его слышали.

– Это как? Он что-то нашептывал блохе?

– Да к чему звуки вообще? Мы говорим с вами тогда, когда сделать ничего не можем. Они, эти… все эти в мире животных, они понимали его. Я допускаю, что не все. Тоже, видно, какие-то помешанные. Но такие, что они действовали на все стаю. На всех остальных. Как у Высоцкого, помните: «настоящих буйных мало – вот и нету вожаков». Он на вожаков действовал.

– Если не секрет, то, что вы убедились… в некоторых отклонениях вашего мужа, – это причина замужества или развода?

Она задумалась. Улыбнулась.

– Ни то ни другое. Причиной брака было то, что он любил меня, причиной развода было то, что он не любил меня. Так вот, работа… когда мы только познакомились, много лет назад, он приехал в птицесовхоз «Первомайский» и предложил: давайте я вам повышу выход яиц. У него кто-то из начальства спросил: а насколько? А он ответил ему: насколько с ними договорюсь. С кем? А с курами. Ну, тот – смеяться. А Ивхав тогда еще на это болезненно реагировал. Тем более, что он вообще не врал. Это тоже следствие болезни. Ну, он решил отомстить. Уехал, а на следующий день у них мор начался. Так что птичники жгли… Поэтому работал он с собаками, в основном милицейскими. В собачьем питомнике. Они его на договор оформляли плотником, а он собак дрессировал, лечил. Еще одна его шабашка – мулла Актай его брал с собой на забой быков, коров, лошадей. Говорил, если он коню перед забоем что-то скажет, конь сам под нож идет и мясо какое-то особое получается.

– И Мнвинду ездил?

– Редко. Вообще, он не любил это дело. Он птицам и лошадям все внушал по любви – а тут вроде что-то хорошее пообещал, а сам убил. Ну, бывает, сами видите. Да что это мы все про него? С ним все понятно, я вам должна рассказать – почему я в него выстрелила.

– Давайте лучше вы покажете, как вы его убили.

Гарпунов встал из-за стола, прошел к стенному шкафу, за створкой которого был укрыт сейф. Игорь открыл его и достал свой табельный ПМ. Развернулся к Косуле, держа пистолет на отставленной ладони. Подошел к Римме Владимировне, протянул ей ПМ.

– Вы готовитесь выстрелить. Что вы делаете? Покажите.

Римма Владимировна взяла пистолет уверенно, даже чересчур. Перехватила для удобства. Посмотрела с разных сторон.

– Тот был точно такой же.

– Ну вот, он у вас в руках. Что вы делаете?

Она подняла пистолет и направила его на Гарпунова.

– Ну так что же – стреляйте! – неожиданно громко заорал он и сделал шаг ей навстречу.

Ее рука с пистолетом задрожала. Глаза покраснели.

– Я не могу. Я не могу стрелять, – наконец выдавила она полным слез голосом, – в вас не могу. За что в вас? Я не могу.

Она опустила руку с пистолетом на колени. Игорь взял ее запястье и другой рукой вынул пистолет.

– И не надо мочь. И не надо на себя наговаривать. Между прочим, это тоже преступление – брать на себя не свою вину.

– Это моя вина! Только моя!

– Да? А почему вы не посмотрели: на предохранителе оружие или нет? Есть в нем патроны?

– Это ничего не доказывает! – она выкрикнула это со сдерживаемой злостью.

– Да! Но для меня, во всяком случае, ясно – вы не стреляли в Ивхава Мнвинду!

– Не может быть вам ничего ясно! Я… должна была его убить.

– Почему?

– У него были обязанности по жизни. Он же считал, что он поцелован богом. Каждого встречного-поперечного он хотел переделать по-своему! Он всех ломал, он всех бил, он знал, видите ли, как должен жить боец ! А сам… сам не мог родить нормального ребенка… Девять детей умерло в моем животе, я родила только одну, Оксанку. Но и она родила мертвого. И все, больше не может и не сможет никогда! Понимаете, что это значит для женщины?! Понимаете?

– И при чем здесь Мнвинду?

– Это его дьявольская кровь! Он говорит со зверями, он не может говорить с людьми!

– Вы считаете, что он виноват в несчастьях дочери?

– При чем тут дочь?! Он сошелся с молодой бабой, матерью какого-то умершего наркомана, она пришла в нашу больницу сдавать тесты на беременность!

– И как, беременна?

– Нет! Пока нет…

Римма Владимировна разрыдалась, опустив лицо в руки.

Игорь молчал, смотрел в окно, видел быстро летящие облака, открывающие солнце и обещающие близкие дождь и снег. Это ли дело следователя полиции – разбирать такие сантименты! И главное, какие, исходя из всей этой сцены с занавесом, действия предпринимать?

– Знаете, Римма Владимировна, отправляйтесь вы домой.

– Я домой не могу, что вы!

– А что, дочь не пустит?

– Что вы такое говорите? При чем здесь дочь?

– Да при том. Ладно. А что вы хотите? Чтобы вас признали виновной в преступлении, которого вы не совершали?

– Разве недостаточно того, что я сама призналась?

– Нет. Ладно, хорошо. Вы хотите в тюрьму. Это можно.

Он позвонил дежурному и попросил вызвать милиционера для сопровождения подозреваемой в изолятор временного содержания.