Теперь, когда он покинул дом

Увидев Чарли утром, хозяйка дома поняла, что та не спала и минуты. Она нервно ходила из угла в угол гостиной, каждые полчаса выбегала покурить и не притронулась к завтраку, и когда в дом Клэр позвонили, Чарли была уже на взводе. Знакомым Найджела оказался полный мужчина небольшого роста, ярко и вычурно одетый. Он старался быть приветливым, но отказался от еды и напитков и, глянув на часы, сразу принялся рассматривать картины Чарли. Та волком наблюдала за владельцем галереи и держалась на расстоянии. Клэр же пыталась перенять манеру Джефа всем приветливо улыбаться, но ей это совсем не удавалось. В ожидании вердикта, Найджел легонько тронул ее за плечо:

– Это всего лишь знакомство, а не вопрос жизни и смерти, Клэр, расслабься.

– Как ты не понимаешь, – прошептала она, – это важно.

– Ну, разве что, вот эту, – сухие слова владельца галереи стали итогом всех их усилий.

– Козел, – практически неслышно процедила под нос Чарли.

– Спасибо большое! – Клэр поспешила выразить их с Чарли общую благодарность, – когда можно будет связаться с вами по поводу размещения картины?

– Мой ассистент вам позвонит, – ответил знакомый Найджела, – а вы, мисс Стюарт, лучше бы над своей техникой поработали. Но, отмечу, вы не безнадежный случай, что-то в вас есть. Найджел, ты, кажется, говорил об обеде?

– Да, Ричард, конечно! – Найджел повернулся к Клэр и ее соседке, – всего хорошего, дамы, и спасибо за чай!

– Всего хорошего, Найджел, – ответила Клэр, постаравшись улыбнуться как можно естественнее, – спасибо вам за уделенное время, мистер Блэк! Вы не представляете, насколько мы вам обязаны!

Проводив гостей, Клэр вернулась на кухню, где Чарли сидела с сигаретой в руках.

– Не могу больше курить, меня уже тошнит.

– Мне так жаль, Чарли! Столько усилий и впустую… – Клэр была очень расстроена и обескуражена, она рассчитывала, как минимум, на оглушительный успех картин брюнетки у галериста.

– Что ты! Говорю тебе, это удача, – тихо ответила брюнетка, – знаешь, как напряжно пробиться в мире живописи? И я как чертов Армстронг – сделала первый, но огромный шаг! Просто, после показа я чувствую себя шлюхой. Выставляюсь на обозрение, чтобы продаться. Тьфу!

– Но таковы правила, разве нет? – хозяйка дома присела рядом, – в нашем мире им нужно следовать, чтобы тебя узнали.

– Да, – Чарли тяжело вздохнула, – поэтому то, что ты для меня сделала – бесценно. Каждый художник мнит себя гением, ибо какого фига тогда стараться и посвящать жизнь живописи… И когда из его детища выбирают лишь крошечную часть, понятно, что он чувствует обиду и боль. Но я реально смотрю на вещи, и, поверь мне, где-то внутри себя я прямо смакую свою маленькую победу.

***

Клэр задумалась, стоя перед картиной Чарли с пылесосом в руках, планируя прибрать в гостиной.

– Я все зимние праздники пялилась на этого мужика, и он меня реально бесит, – вытирая пыль, Чарли решительно взяла фотографию с Генри с полки, – можно я выкину этого чувака куда подальше?

Клэр резко обернулась: на нее из рамки смотрел мужчина, которому отдала многие годы, и который больше не будет играть особую роль в ее жизни. Сам снимок она не замечала уже давно: он словно слился с интерьером и с годами въелся в пространство дома, которое сейчас не отвечало ее теперешнему состоянию души. Генри с фотографии будто бы говорил ей, что не хочет прощаться, цеплялся блеском своей улыбки за воспоминания Клэр, принося боль ее сердцу. Напоминал, что еще один важный человек уходил из ее мира, оставляя после себя пустоту.

– Эй, Клэр! Только не говори, что ты решила дать ему второй, или какой там по счету шанс?

– Прости, я задумалась, – Клэр перевела взгляд на Чарли, – конечно, выбрасывай.

– Пожалуй, мне придется зайти тебе в спальню и проверить там! Хочу, чтобы и там не было его присутствия!

Клэр напряглась от такой решительности своей соседки.

– Что на тебя нашло сегодня? – что-то подсказывало Клэр, что уборку можно смело откладывать.

– Шесть лет. Сегодня было бы ровно шесть лет нашему роману, – Чарли села на диван, злобно рассматривая Генри в своих руках, – сколько сил на него угробила, а этот чертов ублюдок!

Клэр присела рядом.

– Что ты сейчас чувствуешь к нему, а, миссис Дженкинс? – все также зло спросила Чарли.

– Точно не гнев. Скорее, какую-то безмерную печаль от того, что столько держалась за реалии, которых не существовало. И еще мне очень, очень больно и страшно. Это ощущение ненужности и свободы, о которой не просила. Разочарования… Но даже не в нем, а в себе…

– Вот, почему ты даже разозлиться не можешь нормально? Поорать, там, посуду побить?

– Кому от этого станет легче? Я лишь хочу найти баланс между мыслью о том, что благодарна прошлому за любой опыт, и тем, что теперь надо двигаться дальше. Без горечи сожалений. У меня не получается пока, но я стараюсь…

– И я стараюсь… Я бы на твоем месте собрала все его вещи сожгла их к черту на костре. Но, по ходу, это не по твоей части.

– Нет. Но, пожалуй, я сдам в благотворительность то немногое, что смогу найти.