Tiananmen Square

Из последующих рассказов и информации мы теперь знаем, что правительство уже готовилось к действиям. Старейшины дважды собирались с 21 по 26 мая. Они остановились на кандидатуре шанхайского секретаря партии Цзян Цзэминя в качестве следующего генерального секретаря, который сменит Чжао Цзыяна. При этом они выходили за пределы трех членов Постоянного комитета Политбюро, имеющих право голоса, - премьера Ли Пэна, вице-премьера Яо Илина и Цяо Ши, возглавлявшего службу безопасности. На первый взгляд, это был странный выбор, но это был классический Дэн. Для него не могло быть никаких отклонений от его мечты о "реформах и открытости". Поэтому и Ли Пэн, и Яо Илин были неприемлемы. Хотя Ли Пэн лояльно выполнял приказы Дэнга о введении военного положения, Дэн не питал иллюзий относительно Ли Пэна в вопросах экономической политики. Почему Цяо Ши был оставлен без внимания, неясно, но, возможно, старейшины не хотели, чтобы царь безопасности возглавил партию. Цзян Цзэминь был надежной ставкой. Он доказал свою лояльность в начале кризиса, связанного с деятельностью "Всемирного экономического вестника" и Цинь Бэньли, и смог справиться со студенческими протестами в Шанхае без особых нарушений экономической жизни и применения крайних мер. У него не было прочных связей с какой-либо фракцией, поскольку он был всего лишь одним из членов политбюро, и он не обладал харизмой. Этот выбор устраивал Дэнга, и он позволил старейшинам поверить, что это был их выбор. Таким образом, Цзян Цзэминь стал ядром так называемого третьего поколения китайского руководства. 9 Ли Пэн, должно быть, был глубоко разочарован.

Прежде чем предпринимать какие-либо решительные действия на площади, Дэн должен был решить последнюю задачу. Он должен был убедиться в лояльности НОАК. Он был осведомлен о том, что с 20 мая во многих частях города происходило братание между военнослужащими и гражданами. Молодые люди, в большинстве своем черствые и необразованные, подвергались уговорам горожан и наставлениям женщин, достаточно старых, чтобы быть их бабушками. Их кормили, пели им песни и иногда грубили. Их грузовики окружали и блокировали. Для этого Дэн воспользовался услугами Ян Шанкуна, президента Китая и бывшего генерала НОАК, и его брата Ян Байбина, который был главным политическим комиссаром армии. Он также привлек двух маршалов Китая - Ни Жунчжэня и Сюй Сяньцяня. К 31 мая армия полностью присоединилась к партии. Все элементы стратегии Дэнга по принятию решительных мер для прекращения "контрреволюционных беспорядков" были теперь на месте.

Западные дипломаты утверждали обратное. Некоторые из них рассказывали, что столицу окружили части армий из Цзинаньского, Чэндуского и Гуандунского военных округов. Британцы особенно усердствовали в своей пропаганде, а поскольку остальной Запад считал, что понимает Китай лучше других, их слова обычно принимались за чистую монету. Один британский дипломат рассказал нам, что канистры со слезоточивым газом, которые люди якобы видели, были на самом деле ракетами класса "земля-воздух". Почему они проигнорировали публичные выступления двух заместителей генерального секретаря НОАК, адмирала Лю Хуацина и генерала Хун Сюэчжи, которые 30 мая инспектировали войска, находящиеся на военном положении, или публичное выступление генерала Чи Хаотяня, начальника Генерального штаба НОАК, на следующий день, остается загадкой. Это был четкий сигнал о том, что военные готовятся к действиям. Возможно, Запад слишком доверял противникам режима.

В знак полного единства партийный центр и Государственный совет 31 мая выпустили совместное коммюнике. Его целью было дать понять населению, что в руководстве больше нет разногласий, и предупредить граждан, что власти готовы действовать. В коммюнике беспорядки приписывались "очень маленькой клике", которая хотела создать хаос, и в нем старались не упоминать о студенческих протестах. Однако в заключительном слове студентам было предложено вернуться к занятиям в кампусах, жителям Пекина - разрешить восстановить нормальную работу городских служб, а средствам массовой информации - подчиниться и начать пропагандистскую кампанию по разоблачению "заговора и деятельности небольшой клики". Партийные и правительственные функционеры, которые продолжали нарушать дисциплину или приказы, также были поставлены в известность. Местное население поняло, что Дэн готов действовать. Студенты прекратили голодовку, а 1 и 2 июня стали понемногу уходить с площади, оставив после себя лишь небольшую толпу вместе с сотнями палаток, транспарантов и кучами мусора.