То, что растет

На фотографии Питер был запечатлен в одиночестве. Он стоял перед зеркалом в ванной, держа в одной руке мобильный телефон; маленькая, похожая на звездочку вспышка закрывала левую половину его бесстрастного лица. На Питере были только черные трусы-боксеры. Его белую кожу покрывали багровые шрамы от прыщей. Он стоял ссутулившись, сильно сгорбив спину, словно у него не было сил расправить грудную клетку, содержимое которой казалось слишком уязвимым. Он был худым, жилистым мужчиной, но вследствие чрезмерной сутулости создавалось впечатление, что его кожа обвисла и превратилась в валики, которые нависали над резинкой трусов. Он будто намеренно стремился придать себе такой уродливый, изможденный и гротескный вид. Увидев его таким, мне снова захотелось плакать. Я не понимал, зачем он снял себя в таком виде. Я пришел к выводу, что он страдал от какого-то ужасного психического недуга и видел себя именно таким, а также был уверен, что и окружающие воспринимали его подобным образом. Затем внутри открытки я обнаружил короткую записку и прочитал ее:

«В правом нижнем углу фото. Ты видишь это? Никому больше это не показывай».

Мы с Питером виделись два или три раза в году на различных писательских мероприятиях и авторских чтениях, которые устраивались на северо-востоке страны. Каждый год в феврале я проводил одни выходные дома у Питера, а потом мы ехали в Бостон на небольшой научно-фантастический фестиваль, куда нас, авторов литературы ужасов, всегда приглашали для выступлений. Раз в неделю мы разговаривали по телефону. В недели, предшествовавшие моему разводу и сразу после него, мы стали созваниваться гораздо чаще. Во время этих бесед он всегда выслушивал меня, утешал, говорил, что я смогу поддерживать отношения с моим сыном Домиником. До моего развода Питер иногда приезжал ко мне на несколько дней, обычно во время весенних каникул, и Доминик с удовольствием демонстрировал ему недавно выученные приемы карате. Доминик – добрый, чрезмерно активный и любопытный, но боюсь, что такой же социально неприспособленный, как и его отец. Теперь я вижусь с Домиником только раз в две недели, и вид у него всегда очень встревоженный. Пока пруды и реки не покрылись льдом, я беру его на рыбалку – это оправдывает наше молчание и не терзает мне душу слишком сильно.

У меня много знакомых и коллег, возможно, даже слишком много. Большинство из них виртуальные: коллекция аватарок, лайков, репостов и электронных писем, на которые я в последнее время нечасто отвечаю. Мы с Питером были друзьями. Мне нелегко об этом говорить. Он назвал меня братом меньше чем за минуту до того, как свел счеты с жизнью.

Почему он не прислал мне фотографию по электронной почте или на телефон? Почему не показал, когда я гостил у него дома или когда мы были в Провиденсе?

Почему я сам не увидел это на фото (ведь это видно невооруженным глазом) до того, как прочитал надпись на открытке?

Второй конверт примерно того же размера, что и первый, доставили также утром несколько дней назад. Я пока что не вскрывал его. В то утро, когда его принесли, я положил его поверх распечатанных мной фотографий, включая те, на которых был запечатлен я. И все эти снимки как слой пепла покрывали фотографии, на которых был Питер. Фото Питера были порезаны на кусочки, а затем соединены и склеены скотчем, и где-то под ними, в самом низу находилось то первое фото, которое он прислал мне, под ним – благодарственная открытка и первый конверт, а под ними – кухонный стол, и все это связано и тесно переплетено, как в том детском стишке про «кота, который пугает и ловит синицу, которая часто ворует пшеницу, которая в темном чулане хранится…»

Новый конверт. На почтовом штемпеле дата – за четыре дня до того, как он покончил с собой, через два дня после того, как он отправил первый конверт, за два дня до того, как я уехал в Провиденс.

Время не похоже на прямую стрелу. Иногда оно – колода карт. Ты можешь перетасовать ее, а потом снять часть карт.

В какой-нибудь другой вселенной, где я получил бы открытку и фотографию до того, как уехал в Провиденс, я мог бы предположить, что Питер решил провести новую и довольно странную вирусную маркетинговую кампанию. Он гораздо активнее меня осваивал социальные сети. Питер был легок в общении, быстро заводил знакомства, такому человеку не составило бы труда заняться своим продвижением в сети, удержавшись на той тонкой грани, которая отделяет искреннего и восторженного пользователя от злостного спам-бота.

Героям его последнего романа, написанного всего несколько месяцев назад, кажется, что они видят неуловимые темные силуэты, которые прячутся в углах их комнат или заглядывают в окна. Эти темные тени могут быть предвестниками неумолимого рока или призраком живого человека, они воплощают будничную природу зла, самого дьявола или же служат отголосками стыда, олицетворением жестокости, которая преследует персонажей (даже умерших) в их загробной жизни, а может быть, это всего лишь игра воображения и чувство вины, или же что-то совсем иное, то, чего вообще не существует.