То, что растет

В первый раз я увидел тень на фотографии Питера, которая была сделана в тот день, когда устраивался вечер в честь выхода его последнего романа, ровно за два месяца до его самоубийства. Фото было снято до начала вечера и встречи с читателями. Питер был у себя дома, одетый в черную рубашку и джинсы. Он стоял у красной стены в гостиной, брови изогнуты над очками в черной оправе, на губах – кривая усмешка, в одной руке – его новая книга, в другой – банка пива «Наррагансетт». Питер был большим фанатом фильма «Челюсти», на прошлый Хеллоуин он оделся Квинтом, и банка пива была частью его образа. Под его правым локтем виднелась тень от его руки. Тень выглядела несколько необычно, как будто находилась немного в отдалении и не совсем умещалась в предназначенном для нее пространстве. И чем дольше я на нее смотрел, тем сильнее крепла моя уверенность, что я неизбежно должен был совершить это открытие, но дальше этого ощущения уверенности дело не пошло.

Я во второй раз просмотрел сотни его фотографий на страничке Фейсбука. Потом – в третий. В снимках, сделанных за те два месяца, что прошли между выходом книги и авторской встречей в Провиденсе, прослеживалась определенная закономерность. И это относилось к тем фотографиям, на которых Питер был запечатлен в одиночестве. Где-нибудь с краю, в стороне от точки фокусировки, которая менялась от фото к фото, в зависимости от фона, декораций, позы, выражения лица, угла съемки, освещения, окружающей обстановки, то здесь, то там появлялись темные участки, черные пятна, которые на первый взгляд могли показаться обычными тенями или дефектами фотографии, но при более тщательном рассмотрении становилось ясно, что это нечто иное. Там, на фотографиях, рядом с Питером что-то было. В этом не оставалось сомнений.

Я распечатывал фотографии до тех пор, пока у меня не закончились чернила в принтере.

Я не стал рассказывать Лорен и полиции Провиденса об открытке и фотографии, которые он прислал. Меня мучила вина из-за того, что я ничего не сообщил Лорен, но в то же время мне не хотелось, чтобы она видела тот снимок Питера. Знаю, что не должен был принимать такого решения, но все же я его принял. Он просил меня никому не показывать фото, и я чувствовал, что должен выполнить его просьбу.

Сегодня еще одна посетительница чтений покончила с собой. Рейчел недавно окончила колледж и жила в Коннектикуте с родителями. Она была начинающей писательницей и проглотила горсть снотворных таблеток своей матери.

Тем вечером в субботу мы уехали из Провиденса рано. После чудесного дня, который мы с Фрэнсис и другими писателями и просто любителями ужасов провели за беседами и прогулками по центру города, мы решили пропустить показ десяти короткометражек и вечеринку в местной пивоварне, где должны были представить новое пиво «Лавкрафт». Я не большой любитель пива. Предпочитаю виски.

Мы с Питером поехали в его дом, находившийся в сорока пяти минутах неспешной езды. Ели пиццу с его семьей, а потом пытались потихоньку улизнуть в гостиную, но Стив хотел показать мне новую популярную видеоигру. Наконец, вскоре после полуночи Питеру удалось выпроводить Стива в его комнату.

Мы оба допивали уже по третьему стакану виски и без особого энтузиазма продолжали обсуждать книги, фильмы и различные сплетни нашей индустрии. Не знаю, собирался ли Питер в конце концов рассказать мне об открытке и фотографии, которые я на тот момент еще не получил по почте, но я просто не дал ему шанса сделать это. Я опьянел, впал в меланхолию и, несмотря на то что впервые за несколько месяцев провел день в приятном и расслабленном состоянии, а может быть, именно из-за этого, начал изливать Питеру душу и жаловаться на мое финансовое положение.

Я рассказал ему, что оплаты за два курса писательского мастерства, которые я преподавал в местном муниципальном колледже, а также авторских вознаграждений, получаемых от различных мелких издательств, едва хватает на аренду жилья, коммунальные услуги и алименты, которые мне теперь приходилось платить. Питер выразил сочувствие, и, прежде чем он успел произнести что-либо еще, я пришел ему на помощь, чокнулся с ним стаканами и сказал, что все будет хорошо, просто в ближайшее время я редко смогу выезжать на различные мероприятия. Потом я поблагодарил его за то, что выслушал меня, похвалил его выбор виски (односолодовое, если верить этикетке, четырнадцатилетней выдержки, хранившееся попеременно в дубовых бочках для виски и дубовых бочках для хереса). Питер обвел взглядом свою огромную гостиную, которая располагалась прямо над гаражом на две машины. Затем поскреб щеки и, вздохнув, едва слышно произнес: «Спасибо». Мне показалось, что он смутился, хотя я и не собирался вгонять его в краску.

Теперь, разумеется, я уже не уверен, что это было смущение. Возможно, своими жалобами я помешал ему рассказать о том, что с ним происходило?