«Только между женщинами». Философия сообщества в русском и советском сознании, 1860–1940

Принимая во внимание убедительность, с какой Толстой изобразил ограниченность отдельного самосознания в отношениях между Пьером и Андреем, дружба между Наташей и Марьей, вдруг рушащая все неподатливые барьеры на пути к истинному взаимопониманию, которые встречались им на протяжении всего романа, выглядит особенно поразительной и важной. Для них все обстоит совершенно иначе, чем для девушек, друживших с детства, а ожидания общества и столкновение интересов становятся верным залогом того, что Наташа и княжна Марья невзлюбят друг друга при первой же встрече:

Наташа с первого взгляда не понравилась княжне Марье. Она ей показалась слишком нарядной, легкомысленно-веселой и тщеславной. Княжна Марья не знала, что прежде чем она увидала свою будущую невестку, она уже была дурно расположена к ней по невольной зависти к ее красоте, молодости и счастию и по ревности к любви своего брата[213].

Их взаимная неприязнь усиливается и становится автоматической («с первого взгляда») из‐за предрассудков, которые кажутся естественными остальному обществу. Марья Дмитриевна перед поездкой Наташи к княжне Марье напоминает ей поговорку «золовки — колотовки»[214]

. Рассказчик заявляет, что все девушки мечтают выдать свою лучшую подругу за своего брата, и в конце романа все действительно происходит согласно этой народной мудрости — хотя уже с другим братом и другой лучшей подругой. Вместо того чтобы просто наглядно проиллюстрировать эти афоризмы, Толстой вначале опровергает их, а затем наполняет новым содержанием. Наивным, детским мечтам Наташи и Сони приходят на смену зрелые, социально приемлемые мечты Наташи и Марьи. Их дружба в итоге и подкрепляет истинность предсказаний рассказчика и народной мудрости.

Много позже, когда Наташа и Марья встречаются у постели умирающего Андрея, оказывается, что барьеры, мешавшие им подружиться, уже рухнули. Потрясения войны лишили всякого смысла прежние соображения, навязанные обществом, и устранили конкуренцию. Позже Наташа замечает, что Пьер вернулся с войны «точно из бани… — морально из бани», а сама ощущает, что ее душа наконец очистилась от «слоя ила». Лагерь беженцев — неустойчивое пространство, в котором привычная жизнь как бы отменена, где нет сцены для любых искусственных представлений. Важно, что это еще и основополагающий момент для мифа о русском народном единстве. Его символом стал единодушный отпор Наполеону, и именно роман Толстого вписал его в культурную память русских. Пока где-то там, вдалеке, дымятся и тлеют все мысли о цивилизации и об обществе, неминуемая скорая смерть Андрея устраняет все преграды между Наташей и Марьей:

Видно было, что в эту минуту ни одной мысли о себе, о своих отношениях к нему не было в душе Наташи.

Чуткая княжна Марья с первого взгляда на лицо Наташи поняла все это и с горестным наслаждением плакала на ее плече[215]

.

Это понятие о наслаждении — сразу же вызывающее в памяти слезы, которые проливали Анна Михайловна и графиня Ростова («…Но слезы обеих были приятны…»), — хотя здесь никак не определяется, контрастирует с другими сценами женской дружбы в романе. Ни в сюжете, ни в повествовании ничто не дискредитирует искренность, подлинность этого союза, не мешает читателю любоваться им и косвенным образом прочувствовать его. Обеими женщинами движут одинаковые порывы. Они помогают друг другу вместе пережить общее горе, и это необходимо, благотворно и потому приятно обеим. В эту встречу Марья уже понимает Наташу «с первого взгляда» — без каких-либо сознательных усилий и вдали от чужих глаз.