Том 1. Стихотворения 1892-1909

И понял я, что здесь царил кумир единый:Обычной внешности. Пред искренностью страхТоржествовал и в храме и в гостиной,В стихах и вере, в жестах и словах.Жизнь, подчиненная привычке и условью,Елеем давности была освящена.Никто не смел — ни скорбью, ни любовьюУпиться, как вином пылающим, до дна;Никто не подымал с лица холодной маски,И каждым взглядом лгал, и прятал каждый крик;Расчетом и умом все оскверняли ласкиИ берегли свой пафос лишь для книг!

От этой пошлости, обдуманной, привычной,Как жаждал, хоть на час, я вольно отдохнуть!Но где в глаза живым я мог, живой, взглянуть?Там, где игорный дом, и там, где дом публичный!Как пристани во мгле, вы высились, дома,И люди знали вновь, отдавшись вашей власти,Все беспристрастие и купли и найма,Паденья равенство и откровенность страсти!Кто дни и месяцы (актеры и рабы!)Твердили «строгий долг» и «скорбь об идеале»,Преобразясь в огне желаний и борьбы,То знали ненависть, то чувственно стонали,То гнулись под рукой Слепой Судьбы!

Когда по городу тениПротянуты цепью железной,Ряды безмолвных строенийОживают, как призрак над бездной.Загораются странные светы,Раскрываются двери, как зевы,И в окнах дрожат силуэтыПод музыку и напевы.Раскрыты дневные гробницы,Выходит за трупом труп.Загораются румянцем лица,Кровавится бледность губ.

Пышны и ярки одежды,В волосах алмазный венец.А вглядись в утомленные вежды,Ты узнаешь, что пред тобой мертвец.Но страсть, подчиненная плате,Хороша в огнях хрусталей;В притворном ее ароматеДыханье желанней полей.И идут, идут в опьяненьиОтрешиться от жизни на час,Изведать освобожденьеПод блеском обманных глаз, —Чтоб в мире, на свой непохожем,

От свободы на миг изнемочь.Тот мир ничем не тревожим,Пока полновластна ночь.Но в тумане улицы длиннойЗабелеет тусклый рассвет.И вдруг все мертво и пустынно,Ни светов, ни красок нет.Безобразных, грязных строенийТают при дне вереницы,И женщин белые тени,Как трупы, ложатся в гробницы.

V