Том 1. Стихотворения 1892-1909

Я год провел в старинном и суровом,Безвестном Городе. От мира оградясь,Он не хотел дышать ничем живым и новым.Почти порвав с шумящим миром связь.Он жил былым, своим воспоминаньем,Перебирая в грезах быль и сны,И весь казался обветшалым зданьем,Каким-то сказочным преданьемО днях далекой старины.Казалось мне: он замкнут безнадежно.Давила с севера отвесная скала,Купая груди в облачном просторе,С востока грань песков, пустыня, стерегла.

А с двух сторон распростиралось море,Безлюдно, беспощадно, безнадежно.На пристани не раз, глаза с тоской прилежнойВ узоры волн колеблемых вперив,Следил я, как вставал торжественный прилив,Как облака неслись — вперед и мимо, мимо…Но не было вдали ни паруса, ни дыма —Никто не плыл к забытым берегам…Лишь абрис острова порой мелькал мне там,Где явственно заря, когда без солнца светит,Границу кругозора метит,Но гасло все в лучах, мне памятно едва,Все в благостный простор вбирала синева,

И снова мир был замкнут безнадежно.Весь Город был овеян тайной лет.Он был угрюм и дряхл, но горд и строен.На узких улицах дрожал ослабший свет,И каждый резкий звук казался там утроен.В проходах темных, полных тишины,Неслышно прятались пристанища торговли;Углами острыми нарушив ход стены,Кончали дом краснеющие кровли;Виднелись с улицы в готическую дверьОгромные и сумрачные сени,Где вечно нежились сырые тени…И затворялся вход, ворча, как зверь.

Из серых камней выведены строго,Являли церкви мощь свободных сил.В них дух столетий смело воплотилИ веру в гений свой, и веру в бога.Передавался труд к потомкам от отца,Но каждый камень, взвешен и размерен,Ложился в свой черед по замыслу творца.И линий общий строй был строг и верен,И каждый малый свод продуман до конца.В стремленьи ввысь, величественно смелом,Вершилось здание свободным острием,И было конченным, и было целым,Спокойно замкнутым в себе самом.

В музеях запертых, в торжественном покое,Хранились бережно останки старины:Одежды, утвари, оружие былое,Трофеи победительной войны —То кормы лодок дерзких мореходов,То кубки с обликом суровых лиц,Знамена покорявшихся народовДа клювы неизвестных птиц.И все в себе былую жизнь таило,Иных столетий пламенную дрожь.Как в ветер верило истлевшее ветрило!Как жаждал мощных рук еще сверкавший нож!..А все кругом пустынно-глухо было.

II