Том 15 (XVII век)

Генваря въ 2-й день, свитающу дню[440], призва отца духовнаго и причастися Святыхъ Таинъ. И седъ, призва дети и рабы своя и поучая о любви, и о молитве, и о милостыни, и о прочихъ добродетелех. Прирече же и се: «Желаниемъ возжелах[441] ангельскаго образа иноческаго, не сподобихся грех моихъ, нищеты ради, понеже[442] недостойна быхъ, грешница сый убогая. Богу такъ извольшу, слава праведному суду его». И тутъ повеле уготовити кадило и фимиямъ положити, и целова вся сущая ту

[443], и всемъ миръ и прощение дастъ, возлеже и прекрестися 3-жды, обьвивъ чотки около руки своея, последнее слово рече: «Слава Богу всехъ ради. „В руце твои, Господи, предаю духъ мой"[444]. Аминь». И предастъ душу свою в руце Божии, егоже возлюби. И вси видевше около главы ея кругъ златъ, якоже на иконахъ околе главъ святыхъ пишется. И омывше, положьше ю в клетъ, и в ту нощь видеша светъ, и свеща горяща, и благоухание велие повеваше ис клети тоя. И вложьше ю во гробъ дубовый, везоша в пределы муромския, и погребъше у церкви праведнаго Лазаря подле мужа ея, в селе Лазареве за четыре версты от града, в лета 7112-го (1604) генваря въ 10 день.

Потомъ над нею поставиша церковь теплую[445] во имя архистратига Михаила. Над гробомъ ея лучися пещи быти[446]

. Земля же возрасташе надъ нею по вся лета. И бысть в лето 7122-го (1614) августа въ 8 день преставися сын ея Георгий. И начаша въ церкви копати ему могилу в притворе между церковию и пещию, бе бо притворъ той без моста[447], и обретъше гробъ ея на верху земли целъ, не врежденъ ничимъ. И недоумеваху, чий есть, яко от многихъ летъ не бе ту погребаемаго. Того же месеца въ 10 день погребше сына ея Георгия подьле гроба ея и поидоша в домъ его учредити погребателей. Жены же, бывъшыя на погребении, открыша гробъ и видеша полнъ мира[448] благовонна, и в той часъ от ужасти не поведаша ничтоже, по отшествии же гостей сказаша бывъшая. Мы же, слышавъ, удивихомся и, открывше гробъ, видехомъ такъ, яко и жены реша[449] от ужасти, начерпахомъ малъ сосудец мира того и отвезохомъ во градъ Муромъ в соборную церковь. И бе видети в день, аки квас свекольный, в нощи же сгустевашеся, аки масло богряновидно. Телеси же ея до коньца от ужасти не смеяхомъ досматрети, точию видехомъ нозе ея и бедры целы суща, главы же ея не видехомъ того деля, понеже на коньце гроба бревно пещьное налегаше. От гроба же подъ пещь бяше скважня

[450], еюже гробъ той ис подъпещья идяше на востокъ с сажень, доньдеже, пришедъ, ста у стены церковныя. В ту же нощь мнози слышаху у церкви тоя звонъ и мнеша пожаръ и, прибегше, не видеша ничтоже, точию благоухание исхождаше. И мнози слышавше, и прихождаху, и мазахуся миромъ тем, и облегчение от различных недугъ приимаху. Егда же миро то раздано бысть, нача подле гроба исходити перьсть[451], аки песокъ. И приходятъ болящии различными недуги, и обътираются пескомъ темъ, и облегчение приемлютъ и до сего дня. Мы же сего не смеяхомъ писати, яко не бе свидетельство[452].[453]

От части чюдесъ праведныя Улиянии

И прииде от града Мурома человек именемъ Иеремий Червевъ съ женою. И приведе с собою двое детей — сына именемъ Андрея и дщерь девицу. Оба больна: из рукъ и из ногъ кровь течаше, и из голенъ и из ручныхъ лактей. И певъ молебенъ и понахиду, и от гроба святыя пескомъ отре. И абие в той часъ облегчися болезнь их. Егда же принесе ихъ в домъ свой, нападе на ня сонъ, и спаху день да нощъ. И воставше от сна, начаша рукама своима креститися, а преже того не можаху и ко устомъ донести боле двою летъ. Язвы же ихъ исцелеша единою неделею. А инии мнози изцелевъшеи тоятъ чюдеса, боящеса осуждения. Всего же боле от тресавицъ[454] изсцеление приемлютъ.

И оградихомъ гробъ той деками околъ его менши пяди на все страны. Иногда видехомъ к правой стране приклонився верхъ гроба того, а иногда — к левой. И о семъ дивихомся, последи же разумехомъ, яко возрасташе земля подъ гробомъ тымъ и тако помалу кверху подвизашеся. И бяше вода приходя около гроба ея, и о семъ ужасохомся, яко место бе высоко. И явися блаженная во граде Муроме в девичье монастыре дщери своей иноке Феодосие, повеле выняти ся из земли. Она же пришедъ, подня гробъ ея мало и подложи под него дцку дубову. Оттоле же и доныне вода не приходитъ.

Человекъ именемъ Иосифъ деревни Макаровы, боляше зубы, яко многи дни ему не ясти, ни спати. И хотя от велия болезни удавитися. И глагола ему жена ити к раце блаженныя Ульянеи. Онъ же послуша ю, прииде единъ в полъдня и помолився, отре пескомъ болящыя зубы. И абие ощути облегчение, и пришедъ в домъ свой, усну. И убудився ничимъ не врежденъ, и пойде на дело сено сещи.