Том 2 (XI-XII века, переводная литература)

Не по мнозе же времени отрекъся всего житья сего, седе на единомъ месте и без молвы, собе самому токмо внемля. И на утрии дьнь ничтоже не оставляя, нъ нищимъ раздаяше все, на Бога печаль възметая, иже ся и всеми на всякъ дьнь печеть.

Единою же на Святыи дьнь слузе его тужащю, яко ничтоже не имамъ на сеи дьнь чьстьнъ. Онъ же рече ему: «Препитавыи инъгда израилиты в пустыне, тъ имать дати и намъ сде пищю. Нъ шедъ призови поне 5 нищихъ мужь, чая Божия помощи». И яко бысть обедняя година, тъгда принесе некто мужь бремя всея яди и 10 златникъ. И Богу хвалу възда о всех сихъ.[74]

Въ Олимбъ[75] же шедъ къ Мефодью брату своему, начать жити и молитву творити беспрестани къ Богу, токмо книгами беседуя.

Чтение 3

Придоша же съли къ цесарю от казаръ,[76] глаголюще, яко: «Испьрва единъ токмо Богъ знаемъ, иже есть над всеми. И тому ся кланяемъ на въстокы, а обычая своя ины студныя держаще. Евреи же устять ны веру ихъ и дела прияти, а срацини, на другую страну, миръ дающе и дары многы, стежать ны на свою веру, глаголюще, яко наша есть вера добреиши всехъ языкъ. Тъ сего ради сълемъ къ вамъ, старую поминающе дружбу и любовь держаще, языкъ бо велии сущь, от Бога цесарство держите. И вашего совета въпрашающе, просимъ же мужа книжна у васъ. Да аще преприть еврея и срацины, то по вашю ся веру имемъ».[77]

Тогда възыска цесарь Философа и изъобреты и, сказа ему козарьскую речь, глаголя: «Иди, философе, к людемъ симъ. Створи имъ ответъ и слово о Святеи Троици с помощию ея, инъ бо никтоже не можеть сего достоино створити». Онъ же рече: «Аще велиши, владыко, на сицю рець радъ иду пешъ и босъ и безъ всего же, егоже не веляше Богъ учьникомъ своимъ носити». Отвещавъ же цесарь: «Аще се ты бы хотелъ о собе створити, то добрее ми глаголеши. Нъ цесарскую дерьжаву ведыи и чьсть, честьно иди съ цесарскою помощию». Тъгда же пути ся ятъ. И дошедъ Хорсуня,[78] научися ту жидовьскы и беседе и книгамъ, осмь частии грамотикиа преложь и от того разумъ въсприимъ.

Самарянинъ[79]

же етеръ ту живяше и, приходя к нему, стязашеся с нимь. И принесе книгы самареискы[80] и показа ему. И испрошь я у него, Философъ затворися въ храме, на молитву ся наложи. И от Бога разумъ приимъ, чести нача книгы бес порока. Узревъ же самарянинъ, възпи великымъ гласомъ и рече: «Воистину, иже въ Христа верують, въскоре Духъ Святыи приемлють и благодеть». Сыну же ся его крьщьшю тогда, и самъ ся по немъ крьсти.

Обрете же ту Еваньгелье и Псалтырь, русьскы писмены[81] писано, и чьловека обретъ, глаголюща тою беседою. И беседовавъ с нимь и силу речи приимъ, своеи беседе прикладая различно писмена гласьная и съгласная. И къ Богу молитву держа, въскоре начатъ чисти и сказати. И мнозе ся ему дивляху, Бога хваляще.

Слышавъ же, яко святыи Климент еще в мори лежить,[82] помолися, рече: «Верую в Бога и святемь Клименте надеюся, яко обрести имамъ мощи его и изнести из моря». Убеждь же архиепископа

[83] и съ клиросомъ всемъ и говеины мужа, и вседъше в корабля, и идоша на место, утишьшюся морю велми. И дошедъше, начаша копати, поюще. Тъгда же бысть воня велия, яко кандилъ многъ. И по семъ явишася святыя мощи, яже вземше с великою чьстью и славою. И все священници и гражане внесоша я в градъ, якоже пишеть въ обретение его.[84]

Козарьскыи же воевода с вои шьдъ, опступи крьстьяньскыи градъ и сплетеся о немъ. Уведевъ же Философъ, не ленься, иде к нему. Беседовавъ же с нимь, учителная словеса предложь и укроти и. И обещавъся ему на крьщение и отъиде, никояеже пакости створь людемь темь. Възврати же ся и Философъ въ свои путь. И в пьрвыи час молитву творящу ему, нападоша на нь угри,[85] яко и волчьскы въюще, хотяще и убити. Онъ же не ужасеся, нъ ни остави своея молитвы, нъ кюръ илеса[86] токмо

възывая — бе бо окончалъ уже службу. Они же узревше, по Божию повелению укротеша и начаша кланятися ему. И слышавше учителная словеса от устъ его, отпустиша и съ всею дружиною.

Вседъ же в корабль, пути ся ятъ козарьска на Меотьское озеро[87] и Капииская врата[88] Кавкасижскыхъ горъ. Послаша же козаре противу его мужа лукава заскопива, иже беседуя с нимь, рече ему: «Како вы золъ обычаи имеете и ставите цесарь инъ въ иного место, от иного рода? Мы же по роду се деемъ». Философъ же к нему рече: «И Богъ бо в Саула место, ничтоже угодна деюща, избра Давида, угажающаго ему, и родъ его». Онъ же рече пакы: «Вы убо книгы держаще в руку, от нихъ вся притъча глаголете. Мы же не тако, нъ от пьрсии всю мудрость, яко поглощьше, износимъ ю». Рече же Философъ к нему: «Отвещаю ти к сему. Аще обрящеши мужь нагъ, и глаголеть ти, яко многы ризы и злато имею, имеши ли ему веру, видя и нага?» И рече: «Ни». «Тако и азъ тебе глаголю. Аще ли еси поглотилъ всяку мудрость, то скажи ны, колько родъ есть до Моисея и колико есть лет которыи же родъ держалъ?» Не мога же к сему отвещати и умолча.