Том 2 (XI-XII века, переводная литература)

Растущю же Божию учению, зълыи завистникъ исперва дияволъ, не терпя сего добра, нъ вшед въ своя съсуды, начатъ много въздвизати, глаголя имъ: «Не славиться Богъ о семъ. Аще бо бы ему сиче годе было, не бы ли моглъ сьтворити, дабы исперва писмены пишюше беседы своя, славили Бога? Но 3 языки есть токмо избралъ: евреискъ, греческъ и латынски,[142] имиже достоить Богу славу въздаяти». Беша же се глаголюще латиньстии и спручьстии архиереи,[143] с иереи и ученице. Сбравшеся с ними, яко Давидъ иноплеменьникы, книжьными словесы побежая, нарече я триязычникы, яко Пилату тако написавшю на титле Господни.

[144] Не токмо же се едино глаголаху, нъ иному бещинию учаху, глаголюще, яко подъ землею живуть чьловеци вельглави[145] и вьсь гадъ дияволя тварь есть. И аще кто убиеть змию, девяти грехъ избудеть того ради.[146]

Аще чьловека убиеть кто, три месяця да пиеть въ древяне цаше, а стькъляны ся не прикасаеть.[147] Не браняаху жертвъ творити по первому обычаю, ни женитвъ бе-щисленыхъ. Все же се яко терние посекъ, словеснымъ огнемь попали, глаголя: «Пожри Богови жертву хвале и въздаи же Вышьнему обеты и молитвы твоя.[148] Жены же уности твоея не отпусти. Аще бо ю възненавидевъ пустиши, не покрыется нечьсть похоти твоея, глаголеть Господь Вседержитель, схранитеся духомъ вашимъ, и да не оставить къждо васъ жены уности своея. И сихъ, ихъже ненавидехъ, творясте, яко Богъ съведетельствова межю тобою и межю женою уности твоея, юже еси оставилъ, н та обьщьница твоя и жена завета твоего.

[149] И въ Еуангельи Господа слышасте: „Яко речено есть древними: не сотвориши прелюбы". Азъ же глаголю вамь, яко всякъ, иже възрить на жену похотети еи, уже прелюбы есть створилъ с нею сьрдцемь своимъ. И пакы глаголю вамъ, яко иже пустить жену свою разве словесе любодеинаго, творить ю прелюбы деяти. Иже отпущеную от мужа поиметь, прелюбы дееть".[150] Апостолъ рече: „Яже есть Богъ съчталъ чьловека, да не разлучаетася"».[151]

Четыри же десять месяца[152] створи въ Мораве, иде святить ученикъ своихъ. Прия же и Коцелъ князь Паноньскъ[153] и възлюби вельми словеньскы букъви и научися имъ. Въдавъ до 50 ученикъ учитися имъ. И велику ему чьсть створи, мимо проводи. И не взятъ же ни от Ростислава, ни от Коцела ни злата, ни сребра, ни иноя вещи, положь еваньгельское слово, нъ токмо пленьникы испрошь от обою девять сотъ и отпусти я.

Чьтьние 5