Том 4

ности сказал он. Но, как только они подошли к нему, он загородил им дорогу штыком и продолжал: — Арестован¬ ные назвали пароль, капитан Борроуклиф, но я не реша¬ юсь их пропустить. — Почему? — спросил капитан. ^ Разве здесь нет ме-< пя, дурак? Ты что, своего офицера не знаешь? — Нет, сэр, я знаю вашу честь и очень вас уважаю, но меня поставил здесь сержант и приказал ни в коем случае не пропускать этих людей. — Вот это я называю хорошей дисциплиной! -^ вос¬ кликнул Борроуклиф с довольным смехом. Я знал, что парень послушается меня не больше, чем получив прика¬ зание от этого фонаря. Скажите,, мой земноводный друг, ваши солдаты так же славно обучены? — Что за глупые шутки? — сурово спросил лоцман. А я-то думал, что настала моя очередь посмеяться над вами! — вскричал Мануэль, делая вид, что разделяет веселье капитана. — Мы все это тоже хорошо знаем и при¬ меняем в наших частях... Однако, если часовой не слу¬ шается вас, послушается сержант. Позовите его, и пусть он прикажет часовому пропустить нас. Я вижу, у вас опять неладно с горлом, — сказал Борроуклиф. — Вам, наверно, хочется глотнуть еще бла¬ городного напитка,' Будет сделано!.. Часовой, отвори-ка окно и кликни сержанта! — Это нас погубит! — шепнул лоцман Гриффиту. — Делайте то же, что я! — ответил молодой моряк. Часовой повернулся выполнить распоряжение капита¬ на, но Гриффит, ринувшись вперед, мгновенно выхватил у него из рук мушкет. Тяжелый удар прикладом сбил с ног изумленного солдата. Взяв мушкет на изготовку, Гриффит воскликнул: — Вперед! Теперь мы можем пробить себе дорогу! — Вперед! — повторил лоцман, перепрыгивая через распростертого на полу солдата, с кинжалом в одной руке и пистолетом — в другой. Еще миг — и Мануэль, вооруженный точно таким же образом, очутился рядом с ним, и все трое быстро поки¬ нули здание, не встретив никакой помехи своему бегству, Борроуклиф был совершенно не в состоянии преследо¬ вать беглецов. Он так опешил от неожиданности, что про¬ шли минуты, прежде чем он снова обрел дар речи, редко его покидавший. Солдат тоже пришел в себя и поднялся 550

— Вперед/ — повторил лоцман, перепрыгивая через распростертого на полу солдата.

на ноги. Они долго стояли, глядя друг на друга с молча¬ ливым сочувствием. — Не ударить ли нам тревогу, ваша честь? — спросил наконец часовой. — Не стоит, Питерс! Эта морская пехота не знает, что такое благодарность и хорошее воспитание. — Надеюсь, ваша честь будет помнить, что я выполнял свой долг и был обезоружен при исполнении приказания. — Я ничего не помню, Питерс, кроме того, что с нами обошлись гнусно. Я еще заставлю земноводного джентль¬ мена за это расплатиться! Запри двери и делай вид, будто ничего не случилось... — Это не так легко, как вы изволите думать, ваша честь. На спине и плечах у меня отпечатался замок муш¬ кета. Эти следы будут ясно видны. — Так смотри на них, если тебе хочется, но молчи, дурак! Вот тебе крона на пластырь. Я слышал, как этот пес бросил твой мушкет на лестнице. Поди подбери его и возвращайся на свой пост. А когда придут тебя сменять, веди себя так, будто ничего не случилось. Я все беру на себя. Солдат выполнил приказание, и, когда он снова был вооружен, Борроуклиф, в значительной мере отрезвевший после этого неожиданного приключения, проследовал в свою комнату, бормоча ругательства и проклятия по адре¬ су всей морской пехоты, которую он назвал «земноводны¬ ми тварями». Глава XVI Гляди, взлетели куропатки стаей! Спустить собак, и сокол пусть летит! Лихой погоне я отдам досуг, С меня довольно сонного покоя. Капитан Борроуклиф провел остаток ночи в тяжелом сне, какой обычно следует за опьянением, и пробудился на следующее утро только с приходом слуги. Капитан сел на постели, протер, как водится, глаза и, повернувшись с су¬ ровым видом к слуге, сказал ему таким сердитым тоном, будто хотел обвинить именно его в том проступке, который собирался осудить: 552