Том 4. Стиховедение

Стиховедам хорошо известна диаграмма Р. Якобсона в статье «Лингвистика и поэтика»[387], показывающая тремя волнообразными линиями ритм русского стиха на трех уровнях: чередование согласных и гласных в слоге, чередование ударных и безударных слогов в стопе, чередование сильноударных и слабоударных стоп в стихе (можно добавить и четвертый уровень: чередование более полноударных и менее полноударных стихов в строфе[388]). Исследование стиха обычно сосредоточивалось на средних уровнях, на слоге и стопе; до низшего уровня — согласных и гласных — исследователям случалось проникать очень редко[389]. Однако в тексте есть место, где этот низший уровень ритмичности текста как бы сам обнажается и становится непосредственно ощутим. Это место — рифма.

Под рифмой здесь и далее понимается созвучие окончаний стиха, начиная с последнего, обязательно ударного, слога (константы). Рифма состоит из ряда чередующихся вокальных (V) и консонантных (С) позиций. Схема мужской рифмы — CV (открытая рифма) или VC (закрытая рифма); женской — VCVC, дактилической — VCVCVC. Консонантные позиции различаются: предвокальная (в мужской рифме), интервокальные и финальная. Каждая консонантная позиция может быть занята одним согласным (мало — ломал

о), группой согласных (царство — лекарство) или нулем звука (чаще всего в финальной позиции — мало — ломало, царство — лекарство, но возможно и в интервокальной позиции какао — хаос

).

Фонемы, занимающие аналогичные позиции в двух рифмующих словах (членах рифмы), могут находиться в трояком отношении друг к другу: тождества (Т), прибавления — убавления (П) и замены (М). Рифмы, в которых все элементы тождественны, называются точными. Рифмы, в которых имеется хотя бы один П-элемент, будем называть пополненными. Рифмы, в которых имеется хотя бы один М-элемент, будем называть измененными.

Для ясности терминологии добавим: наше П соответствует «отсечению» и «выпадению» звука в терминологии В. Жирмунского и «усечению» в терминологии Д. Самойлова; наше М — «чередованию» по В. Жирмунскому и «замещению» по Д. Самойлову[390]. Так называемую «перестановку» (Жирмунский) или «перемещение» (Самойлов) типа Петр — порт мы предпочитаем не выделять в особый род рифмы (об этом см. п. 10).

Говоря о точности, нужно различать объективное, исследовательское, и субъективное, оценочное, понятие точности. Когда мы говорим «рифма с такой-то степенью фонетического и графического сходства называется точной, а с такой-то — нет», то это объективная, научная, точность: именно в этом значении мы будем пользоваться понятием «точность». Когда же мы говорим «рифма я — меня

для Сумарокова неточная, для Пушкина точная, а для Бальмонта опять неточная», то это объективная, узуальная, точность. Узуальная точность есть величина заранее не известная: исследование для того и предпринимается, чтобы выяснить тот узус, особый для каждого поэта и периода, в котором та или иная рифма воспринимается как точная, т. е. приемлемая. Так, мы обычно ощущаем «точными», даже «классически точными» рифмы Исаковского и Твардовского, хотя в их рифмах четверть случаев была бы недопустима в XIX веке (гармонь — домой, гимнастерки — Теркин[391]) — именно потому, что воспринимаем их на фоне узуса не XIX, а ХХ века, который и предстоит нам установить.

Классификация рифм

Здесь будет рассматриваться только консонантное строение рифмы, т. е. соотношение согласных фонем на аналогичных позициях. Вокальное строение рифмы — предмет для особого рассмотрения. Соответственно в дальнейшем в формулах рифм знаками Т, П и М будут отмечаться только консонантные позиции; вокальные же позиции будут отмечаться черточками.

3

Мы исходим из предположения, что ощутимость неточной рифмы вырастает в последовательность Т — П — М: восприятие созвучия П требует одного психического акта (прибавление или убавление звука), восприятие созвучия М — двух (исчезновение одного звука и появление другого звука)[392]. Если признать это, то пропорция Т — П — М будет удобным показателем неточности рифмы как в целом, в данном произведении или у данного поэта, так и в частности, для каждой отдельной звуковой позиции в рифме.

4

История русской неточной рифмы до ХХ века включительно изложена нами конспективно в другой статье[393], там же и подробности об основных понятиях, употребляемых ниже. Напомним только, что рубежом для расцвета неточной рифмы в ХХ веке был 1913 год (и едва ли не первая половина этого года), может быть, это можно связать с выходом «Громокипящего кубка» И. Северянина, после которого круто переменили манеру рифмования и Маяковский, и Пастернак, и Шершеневич. Затем столь же крутой спад ее ощутим около 1925 и 1935 годов, после 1960-го — некоторый подъем.

Таблица 1