Том 4. Стиховедение

Вот таблица 1, показывающая долю аномальных рифм разного рода на протяжении ХХ века[394]; дополнительный подсчет для последней строки сделан по «Дню поэзии» 1986 года. Сокращения, принятые в таблице 1: женские рифмы йотированные (ЖЙ), старый — чары; приблизительные (ЖП) (в терминологии В. М. Жирмунского), много — бога, много — богу; неточные (ЖН), дорога — здорова; мужские рифмы, закрытые неточные (МзН), удар — удал, открытые неточные (МоН), рука — руда, закрыто-открытые (Мзо), руда — удар. Все числа представляют собой проценты данного вида рифм от всех женских, от всех мужских закрытых или от всех мужских открытых рифм.

В дальнейших расчетах мы будем рассматривать рифму ЖЙ вместе с рифмой ЖН, разновидностью которой она, по существу, и является («пополненная на Й»).

Материалом для настоящего предварительного обследования взяты следующие произведения: Блок, II том лирики (1904–1908); Брюсов, «Urbi et orbi» (1901–1904); «Меа» (1922–1924); Маяковский, «Облако в штанах» (1915); «Война и мир» (1916); «Владимир Ильич Ленин» (1924); «Хорошо!» (1927); Пастернак, «Сестра моя — жизнь» (1917); Есенин, «Пугачев» (1920); Асеев, «Семен Проскаков» (1927); Сельвинский, «Уляляевщина» в редакциях 1924 (гл. 1–4) и 1956 годов (гл. 1–2); Евтушенко, 12 стихотворений 1965–1968 годов и поэма «Коррида»; Вознесенский

, 33 стихотворения 1964–1968 годов и поэма «Оза»; для сравнения — пословицы и поговорки конца XVII — начала XVIII века по изданию П. Симони[395], по три первых страницы на каждую букву до П. Для дактилических рифм у Асеева обследована дополнительно лирика 1926–1928 годов, у Сельвинского — полный текст обеих редакций «Уляляевщины».

5

Вот показатель неточности рифм Т: П: М отдельно для мужских, женских и дактилических рифм в нашем материале (таблица 2). Под рубрикой «в целом» дается общее соотношение точных, пополненных и измененных рифм, под остальными рубриками — соотношение Т: П: М для отдельных позиций. Так как для финальной позиции в точных рифмах может быть существенно, заполнена она согласным звуком или нет (закрытая перед нами рифма или открытая), то при показателе Т в скобках указывается соотношение открытых и закрытых рифм в данном виде: так, 61(18 + 43): 24: 15 означает, что в данном тексте из 61 % точных созвучий в финальной позиции 18 % представляют собой созвучие нуля звука с нулем звука, а 43 % — созвучие согласного с согласным.

Для Блока и раннего Брюсова, у которых неточных рифм мало, указано только общее соотношение точных, пополненных и измененных рифм.

6

Из таблицы 2 видно: наиболее устойчивыми по точности являются мужские рифмы, наиболее расшатанными — дактилические. Отчасти это зависит от того простого факта, что длинная дактилическая рифма представляет гораздо больше разнообразных возможностей деформации, чем короткая мужская; отчасти же, несомненно, сами поэты стараются точностью мужских рифм оттенить и компенсировать неточность рифм женских и дактилических. Наибольшая степень точности мужских рифм — у Брюсова и Евтушенко (стихи Евтушенко обычно представляют собой чередование более или менее традиционных мужских рифм с резко нетрадиционными женскими или дактилическими); наименьшая степень точности дактилических — у Пастернака и Вознесенского. Исключение представляет Сельвинский, в ранних стихах сознательно экспериментирующий с расшатыванием мужской рифмы, а в поздних стихах возвращающийся к почти классической строгости.

Внутри рифмы самая слабая позиция — финальная. Прибавление — убавление фонем происходит преимущественно именно здесь. Только в поэзии последнего десятилетия происходит сдвиг экспериментов с финальной на интервокальные позиции — у Евтушенко, Вознесенского. Неожиданным прообразом этой манеры оказывается рифмовка народного стиха, для которого характерна именно интервокальная, а не финальная неточность (в пословицах 57 случаев типа пиво — мимо, еремку — веревку

на 11 случаев типа голод—голос, город—ворог).