Том 5. Пьесы и радиопьесы

Ада идет влево, на авансцену, Адам и Каин следуют за ней. Одновременно справа из глубины сцены появляется Енох, озирается по сторонам. Подходит к трем кубикам, которые нагромоздил в роли физика, и смахивает их на заднем плане за рампу, так что они исчезают из виду. Потом берет садовый стул, стоящий справа на авансцене, возвращается и бросает его туда же. После чего отправляет следом три оставшихся кубика, четыре ящика с боеприпасами, жестяное ведерко и ящик с эмблемой Красного Креста. Затем швыряет туда же скамейку. Снова озирается по сторонам. На сцене осталось всего несколько предметов: слева от середины — бутылка из-под джина, в центре переднего плана — каска и пулеметная лента, справа — шляпа, красный телефон и затемненное стекло, посреди сцены — газеты и модные журналы, дальше на заднем плане — наушники и еще одна пулеметная лента. Енох проходит чуть влево на передний план, садится на рампу. Слева появляется Цилла, озирается по сторонам.

Цилла. Дома как не бывало.

Енох. Эти ураганы сметают все, что есть на Земле.

Цилла подбирает газеты.

Нет никакого смысла наводить порядок.

Цилла продолжает подбирать газеты.

Я сам построил для нас этот дом.

Цилла. Для нас и наших детей.

Енох. Машиностроительный завод, на котором я работал, тоже разрушен.

Цилла аккуратно складывает газеты в середине заднего плана.

Цилла. Я всегда махала тебе вслед, когда ты шел на работу.

Енох. Старый Гизингер увивался за тобой.

Цилла. Но без толку.

Енох. И молодой Гизингер тоже.

Цилла. И этот без толку.

Енох. Обоих нету в живых, погибли.

Цилла. Погибли многие тысячи.

Енох. Многие миллионы.

Цилла садится на пол справа в глубине сцены, скрещивает руки и ноги.

Цилла. От следующего урагана уже и укрыться негде.

Енох.

Да, укрытия нет, ни для кого.

Молчание.

Правительство говорит, что мир не погибнет.

Цилла. Правительство врет.

Енох. Ты уверена?

Цилла. Сам знаешь.

Енох. Знаю.

Цилла. Мы оба знаем.

Молчание.

Енох. У нас не будет детей.

Цилла. Ни у кого больше не будет детей.

Молчание.

Енох. Солнце бросило нас в беде.

Цилла. Мы-то думали, Солнце никогда нас не бросит в беде.

Енох. Земля могла бы быть счастливее.

Цилла. Людям нужно было быть справедливее.

Енох. Люди все делали неправильно.

Цилла. Люди многое делали неправильно.

Молчание.

Енох. Теперь это неважно.

Цилла. Теперь все неважно.

Молчание.

Енох. Я любил тебя.

Цилла. А я до сих пор тебя люблю. (Смотрит на небо.) По-моему, надвигается новый ураган.

Енох спешит к Цилле, падает, прикрывая ее своим телом.

Енох. Последний ураган.

Со всех сторон на сцену спешат Адам, Авель, Каин, Ева, Ада, Ноэма и падают ничком на пол. Слева на авансцене лежит Адам, чуть дальше, позади него и правее, — Ноэма, посреди сцены — Ева, на том же уровне — Цилла и Енох, справа на переднем плане, параллельно публике, — Авель. Слева и справа на заднем плане лежат на рампе Каин и Ада, публика видит только их торсы. Все громко декламируют нижеследующий псалом[52], в безмерном отчаянии, в бессмысленной надежде, что Бог изменит их судьбу.

Адам. Благослови, душа моя, Господа!

Цилла. Господи, Боже мой, Ты дивно велик…

Авель. Ты облечен славою и величием.

Ноэма. Ты одеваешься светом, как ризою…