Том 6 (XIV - середина XV века, литература времени национального подъема)

Это произведение относится κ популярному жанру древнерусской дидактической литературы — κ жанру поучений. Тексты такого типа, генетически связанные с византийскими сборниками изречений — флорилегиями, были широко распространены в средневековой русской литературе, начиная с XI в. Несколько другая композиция этих же афоризмов содержится в начале популярного на Руси сборника изречений «Пчела» (Розанов С. П. Материалы по истории русских «Пчел». СПб., 1904, с. 33—38); однако публикуемая подборка наставлений представляет собой вполне законченный текст с концовкой.

Особенностью этой подборки афоризмов, включенной в сборник середины XV в., предназначенный для чтения (в состав сборника входят «Историческая Палея» и Рогожский летописец), является ее очевидная светская направленность: так, в пергаменном сборнике XIV в. «Золотая Чепь» начальный фрагмент публикуемого поучения получил даже специальное название «Слово ο храборьстве» (РГБ, ф. 307, № 11, л. 7). Β тексте «Наказания» соединены советы, выражающие этические принципы феодального вассалитета («Что бо того лучши есть, еже пред князем умрети!») с нормами поведения в духе средневековой морали («Посупляй долу лице от неподобных гляданий»). Текст публикуется по рукописи 40-х гг. XV в. (РГБ, ф. 247, № 253, лл. 247—248).

РАССКАЗ О ВОССТАНИИ В НОВГОРОДЕ В 1418 ГОДУ

Подготовка текста и комментарии Я. С. Лурье, перевод В. В. Колесова

ОРИГИНАЛ

В лето 6926. Знамение бысть въ церкви святеи мученици Ностасьи:[936] идяше от иконы святыя Богородица Покрова акы кровь по обе стороне ризъ ея, месяца априля 19.

Того же месяца сдеяся тако в Новегороде научением дияволим: человекъ некый Степанко изымаша боярина Данила Ивановича, Божина внука,[937]

держащи вопияше людем: «А господо, пособите ми тако на злодея сего». Людие же, видящи его вопль, влечахут акы злодея к народу и казниша его ранами близъ смерти, и сведше с веца,[938] сринуша и́ с мосту.

Некто же людинъ, Личковъ сынъ,[939] хотяше ему добра, въсхити его в челнъ, и народ, възъярившись на того рыбника, домъ его розграбиша. И рекомый бояринъ, хотя бещестие свое мьстити, въсхитивъ супостата и нача мучити, хотя вред ицелити, паче болши язву въздвиже; не помяну рекшаго: «Азъ отмъщение».[940]

Слышавъ же народ, яко изиманъ бысть Степанко, начаша звонити на Ярославли дворе вече, и сбирахуся людии[941]

множество, кричаху, вопиюще по многы дни: «Поидем на оного боярина и дом его расхытим». И пришед в доспесех съ стягом на Кузмадемиану улицу,[942] пограбиша дом его и иных дворовъ мъного, и на Яневе улице[943] берегъ пограбиша.

И по грабежи том возбоявъшися кузмодимиянци, да не горее будет на них, отдаша Степанка, пришедши къ архиепископу, молиша его, да пошлет къ собранию людску. Святитель же послуша молениа их, посла его с попом да съ своим боярином; они же прияша его и пакы възъярившися, аки пиане, на иного боярина, на Ивана на Иевлича, на Чюденцеве улици[944] и с ним много разграбиша домовъ бояръскых; нь и монастырь святого Николы на Поле разграбиша, ркуще: «Зде житнице боярскыи».[945]

И еще того утра на Людгощи улице[946] изграбиша дворовъ много, ркуще, яко: «Намъ супостаты суть»; и на Прускую уличу приидоша, и они же отбишяся их.[947]

И от того часа нача злоба множитися: прибегше они на свою Торговую сторону и реша, яко «Софейская страна хощеть на нас въоружатися и домы наша грабити»,[948] и начаша звонити по всему граду, и начаша людие сърыскывати съ обою страну, акы на рать, в доспесех на мостъ Великый;[949] бяше и губление: овы от стрелы, овы же от оружиа, беша же мертвии аки на рати; и от грозы тоя страшныя и от возмущениа того великаго въстрясеся всь град и нападе страх на обе страны.

Слышав же владыка Семеонъ[950] особную рать промежи своими детьми, и испусти слезы изъ очию и повеле предстоящим собрати зборъ свой; и вшед архиепископъ въ церковь святыя Софея, нача молитися съ слезами, и облечеся въ священныя ризы со своимъ збором, и повеле крестъ Господень и пресвятыя Богородица образъ взяти, иде на мостъ. И по нем въследующе священници и причетъ церковный, и христоименитое людьство по немь идоша, и мнози народи, испущающе слезы, глаголюще: «Да укроти, Господи, молитвами господина нашего». И людие богобоязнивии припадающе къ святителевома ногама съ слезами: «Иди, господине, да уставит Господь твоимъ благословениемъ усобную рать»; ови же глаголаху: «Да будет злоба си на зачинающих рать».