Том 6 (XIV - середина XV века, литература времени национального подъема)

Владыка же Иона поиде к Мурому в судех и с теми речми княжи Дмитреевыми приде в Муром, и начать говорити речи его боаромъ великаго князя детей, тремъ княземъ Ряполовьским и прочимъ с ними. Бояре же много о томъ думавше, смыслиша себе сице: «Аще мы ныне святителя не послушаем, не поидемъ ко князю Дмитрею съ сими великаго князя детми, и онъ, пришед ратью, городъ възмет, и сихъ поимавъ, что хощет, то сътворит имъ, такоже и отъцу ихъ, великому князю, и всемъ намъ. И во что будеть крепость наша, не послушавше сихъ глаголъ святителевых?» И рекоша Ионе владыце: «Аще пришелъ еси с сими глаголы от князя Дмитрея к нашим государемъ, великого князя детем, да и к намъ, но мы сего не дьръзнемъ сътворити, что отпустити нам с тобою дети великаго князя безъ крепости. Но шед в соборну церковь Рожества Пречистыя и възмеши ихъ у Пречистыи с пелены на свой петрахиль, и тако отпустим ихъ с тобою, и сами с ними идемъ».

Владыка же Иона обещась тако сътворити. И вшед въ церковь, начат мольбен Пречистой и, свершивъ молебная, взятъ ихъ ис пелены у Пречистые на свой петрахель. И поиде с ними князю къ Дмитрею в Переславьль, тамо тогда ему сущу. Приде же в Переславль месяца мая 6. Князь же Дмитрей мало почти их с лестью, и на обед к себе зва их, и на третий день после того с темъ же владыкою Ионою посла их къ отцу на Углеч в заточенье. Он же дошед с ними до отца ихъ, и оставивъ ихъ тамо, и възвратися къ князю Дмитрею. Он же повеле ему итти к Москве и сести на дворе митрополиче. Иона же сътвори тако.

А Ряполовьские, то слышавше, князь Иванъ и братья, князь Семенъ и князь Дмитрей, что князь Дмитрей Шамяка слово свое изменил, во всем владыце солгал, и начаша плакати, как бы великого князя выняти. Беша в той мысли тогда с ними князь Иванъ Васильевич Стрига да Иван Ощера з братом Бобром, Юшка Драница и иные многие дети боярские[980] двора великого князя. С ними же в думе был Семен Филимоновъ с детми всеми, да Русалко, Руно и иные дети боярские многие.[981]

И учиниша себе срокъ всем быти под Углечем на Петровъ день о полудни. И Семион Филимонов на тот срокъ пришел, а про Ряполовских учинилась весть князю Дмитрею, и не смеша итти на тот срокъ под Углеч, но поидоша за Волгу к Белуозеру. И князь Дмитрей послал за ними с Углеча рать с Василиемъ Вепревым да Феодора Михайловича послал[982] за ними же со многими полки, а срок был имъ сьитись в место на усть Шексны у Всех Святых.[983] И Феодоръ не успе к Василию, а Ряполовские варатишась на Василья, побиша его на усто Мологи.

[984] А Феодоръ в ту пору перевезеся на юсть Шексны со всеми полки своими, а Ряполовским бысть весть про него. Они же на того воротишась; Феодоръ же, видевъ их, опять побеже за Волгу. А Ряполовские поидоша по Новгородской земли к Литве и приидоша ко князю Василью Ярославичю во Мстиславль. Семен Филимоновъ со всеми своими от Углеча поиде к Москве, яко ничтоже про тех ведая, одинъ Руно отвернувъ от него за Ряполовскими. И какъ пришедши князи Ряполовские, да князь Иван Стрига, и прочие многие дети боярские, преж писаныя речи и неписаные начаша говорити князю Василью Ярославичю, как бы выняти великого князя.

А князь Дмитрей Шамяка, видя то, что про великого князя мнози люди отступают от него, и розосла по владыки, начат думати со княземъ Иваномъ и со владыками, и з боляры, выпустити ли его, или ни. А владыка Иона на всяк день не престаша, глаголя: «Неправду еси чинил, а меня еси ввелъ во грех и в сором: князя было ти выпустити, и ты детей его с нимъ посадил. А мне еси дал свое слово правое, а они меня послушали, а нынеча во всей лжи. Выпусти его, сведи с моей души и з своей. А что может онъ учинити без века? А дети его малы. А и еще укрепи крестом честнымъ, да и нашею братиею владыками».

Многа же ина изрече. Князь же Дмитрей, много думавъ о том, положи на том, что выпустити великого князя, а дати ему вотчина, на чем бы ему мошно быти.

Того же лета родися великому князю на Углече сынъ Андрей августа въ 13.[985]

О ВЕЛИКОМ КНЯЗЕ И ЕГО ДЕТЕХ, КАК ИХЪ КНЯЗЬ ДМИТРЕЙ ШАМЯКА ВЫПУСТИЛ С УГЛИЧА. Лето 6955-го. Князь Дмитрей Шамяка поиде на Углеч, хотя выпустити великого князя и дети. Поидоша с ним и вси епископи, и честныя архимандриты, и игумены. И пришедше на Углеч, выпустил великого князя и его детей, каяся и прощаяся, а князь великий смиряясь и во всем вину сам на ся возлогая, яко: «И не сие мне пострадати было грех моих ради и безаконий многих, и преступлений во крестномъ целовании и пред вами, старейшею братию и пред всемъ православнымъ християнством, егоже изгубих и еще изгубити хотелъ есмъ до конца.[986] Достоин есмъ был главныя казни, но ты, государь мой, показал еси на мне милосердие свое, не погубил еси мене со безаконии моими, но да покаюся зол моих».