Товарищ гвардии король

Радовало только то, что танк вернули родной. А вот экипаж… Ребятам ещё долго по госпиталям валяться, пришлось брать, что дали. Пятый интернационал, прости, Никола-даа, за грубое слово. А чего, нормально? Мехвод из бывших поляков по национальности, только год как литвином стал, стрелок-радист — откуда-то с Кавказа, башнёр — немец. Кроме командира из русских только наводчик — Кямиль Джафаров. Хорошая фамилия, в Казани у многих такие.

Их бы всех погонять недельку-другую на предмет боевого слаживания, и цены бы экипажу не было. Но времени как всегда не хватило. И вот опять не повезло, мени нухэрнууд!

Танк попал в засаду по пути из рембата в родной полк. Гудериановские артиллеристы сначала влепили из своей сволочной пушки бронебойный снаряд прямо под погон башни, вторым разбили гусеницу, и вот уже минут двадцать колотили болванками по броне, отчего машина вздрагивала, а в ушах долго звенело. Механик-водитель крепко приложился лбом и громко выругался по-польски.

— Адам! — прикрикнул на него командир. — Оштрафую. Как тебе не стыдно говорить на языке тех, кто тебя же и угнетал тысячу лет?

— Я немного помоложе буду, — ефрейтор Мосьцицкий осторожно потрогал шишку. — Меня только двадцать лет угнетали. Виноват, товарищ старший сержант, исправлюсь.

— То-то же… — Бадма одобрительно похлопал ногой по погону сидящего ниже мехвода и спросил: — Слушай, Адам, а у тебя орден Красной Звезды за что?

— За новую Конституцию, товарищ командир.

Это говорило Долбаеву о многом. У самого два "Красных Знамени" за второй кавказский рейд и Туркестанскую операцию. На человека, получившего боевую награду в мирное время, можно было положиться полностью вне зависимости от происхождения. И, что не могло не радовать, таких людей в Советской Армии становилось всё больше и больше. Особенно после событий прошлого года, когда таившаяся гидра контрреволюции подняла голову и показала свой звериный оскал.

Во время обсуждения Проекта новой Конституции, планировавшего упразднение большинства из имеющихся в СССР союзных республик, замаскировавшиеся во власти буржуазно-феодальные недобитки пытались проявить недовольство центральной властью и поговаривали даже о выходе из Союза. Попытки развалить державу были жёстко пресечены со всей пролетарской ненавистью Особым Миротворческим Корпусом под командованием архиепископа генерал-майора Воротникова. А на месте бывших республик образованы несколько новых областей: Северо-Кавказская с центром в Кизляре, Батумская, включившая в свой состав территории Грузии, Армении и Азербайджана, а также Прикаспийская область, состоявшая из большей части Туркмении и Казахстана. Остатки среднеазиатских республик вошли в Алма-Атинский автономный район. Узбекистан, как главный поставщик хлопка, имел особый статус с прямым подчинением Ивановскому тресту хлопчатобумажной промышленности.

— Батоно сэржант! — Долбаева отвлёк стрелок-радист. — Нэмцы лезут. Чито дэлать?

— Стреляй, Церетели.

— А нэчим. Пулемёт асмолкамы разбило.

— Вот немецка шутхэр, — пробормотал Бадма и покосился на башнёра. — Это не тебе.

— Ничего страшного, герр командир, — Клаус Зигби оскалился в злой усмешке. — Я баварец.

— Тогда заряжай.

— Фугасный?

— А без разницы. Кямиль, ты чего-нибудь видишь?

— Вижу. Какая-то сволочь на пушке сидит.

— Может, Мюнхгаузен? — предположил начитанный механик-водитель.

— Ядро ждёт?

— Не знаю. Но просто так никто не полезет.

— Отставить разговоры! — вмешался Бадма. — Адам, короткую!

— Так уже полчаса стоим, — удивился команде Мосьцицкий.

— Что ты можешь понимать в ритуалах, европеец, элго, — проворчал Долбаев. — Огонь!

Бабахнуло стопятидесятимиллиметровое орудие производства Ворсменского завода медицинских инструментов, и сразу же заворчала автоматическая система принудительного вентилирования. Наводчик оторвался от прицела и радостно крикнул:

— Есть один шайтан!

— Куда попали?

— Нет, верхолаз с пушки упал.

Бадма брезгливо поморщился. Ему уже приходилось видеть результаты подобных экспериментов. То, что осталось от немца, можно было сворачивать в трубочку — шкурка целая, а внутри жидкий кисель. Мечта таксидермиста.

— Не получился, значит, из него Мюнхгаузен.

— О, я-я, герр старший сержант, — согласился Клаус Зигби. — Во всей Германии может быть только один настоящий барон. Это Его Величество король Эммануил Людвиг фон Такс!

— Вах, как сказал! — восхитился стрелок-радист. — Настоящий тост! За короля нэпрэмэнно нужно випить!

— Размечтался, — усмехнулся командир. — Сейчас гансы, однако, придут и нальют. Тебе гильза вместо стакана подойдёт?

— Да я…, - начал было Церетели.

Договорить ему не дали — раздался громкий стук чего-то металлического по броне.

— Вот видишь? Уже пришли. Сиди, я сам открою.