Трагедии

О чем ты, господин? Его унылый вид,И вздохи тяжкие, и скорбные рыданьяНевольно в Юнии рождали состраданье.Что в жизни ведала, что видела она?Но быстро с глаз спадет незнанья пелена:Когда предстанешь ты, блистательный, великий,И будут вкруг тебя могучие владыкиСмиренною толпой стоять без диадем,И в отдалении — Британик, сир и нем;Когда ты скажешь ей, что в плен попал властитель,Что ею побежден вселенной победитель,

Тогда — не побоюсь поклясться всем святым! —Лишь повели любить и будешь ты любим!

Нерон.

А сколько впереди докуки, и тревоги,И неприятностей!

Нарцисс.

Кто поперек дорогиНерону встанет?

Нерон.

Кто? Октавия и мать,Сенека, Бурр, весь Рим, я сам, что управлятьСтоль добродетельно три года был обязан!

Постыла мне жена, я с ней ничем не связан,Претит ее любовь, не трогает печаль.Нет, мне давным-давно Октавии не жаль!Когда же наконец я получу свободу?Благоприятствует сама судьба разводу:Октавия богов молить не устает,Но боги глухи к ней. Уже четвертый год,Как добродетелью расстрогать их не может,И все по-прежнему ее бесплодно ложе,И у державы нет наследника, Нарцисс[93].

Нарцисс.

Так что же, господин, ты медлишь? Разведись!Против Октавии и ты, и Рим державный.Пленился Ливией твой предок, Август славный,И оба развелись, дабы вступить в союз,И ты, владыка наш, потомок этих уз[94].Тиберий Юлию, дочь Августа, оставил,Хотя ее отец был жив и Римом правил.Зачем же мешкаешь, себе наперекор?Ушли Октавию и вырвись на простор.

Нерон.

Любовь предчувствием грядущих бед томима:Мою ты знаешь мать — она неумолима.

Что, ежели ко мне с Октавией придетИ станет предъявлять моих проступков счет,Вопя, что восстаю на святость Гименея,Что рвать не смею уз, благословенных ею?Как это выдержать? Я все-таки ей сын.

Нарцисс.

Над ней и над собой всевластный господин,Ты правишь для себя, а не для Агриппины,И, цезарь, знаешь сам — ты не из мягкой глины,Ты тверд, а этот страх лишь для отвода глаз:Ее любимцем был заносчивый Паллас,А ты его сейчас изгнал без колебанья.

Нерон.