Транскрипции программы Один с сайта «Эхо Москвы». 2015

Человечество шло всю жизнь к тому, чтобы поделиться. Человечество всегда делилось. Просто, видимо, сейчас этот процесс достиг некоторого апогея, и очень продвинутых стало очень немного, а средних, обыкновенных, неплохих, нормальных, обывательских — много, подавляющее большинство. Эти две сферы не могут больше сосуществовать. Показала история, что попытка подчинить себе меньшинство приводит к катастрофе. Значит — будет другая ситуация. Когда тоталитарные способы организации массы не сработали, она будет организована сетевым образом. Будет эта сетевая масса — Человейник, управляемый некоторым коллективным мозговым инстинктом, коллективным мозгом; и будут одиночки, которые в него не вписываются. И эти одиночки, как совершенно точно показано у Стругацких, будут просто исчезать из поля зрения остальных.

Я вам рискну привести, ребята, такой сюжет, может быть, из вашей собственной жизни, братцы (господа — если кому-то так больше нравится), из вашего опыта. Ведь наверняка вам случалось рвать с женщиной или с мужчиной — и вы продолжали ходить по тем же тропам, но никогда не пересекались. Вам никогда не приходило в голову, почему это так? Потому что человек иногда выпадает из восприятия другого человека. Это довольно частый и вполне логичный процесс, рационально объяснимый. Так бывает, что мы перестаём замечать некоторых людей.

Точно так же людей, которые движутся в большем темпе, чем мы, интересуются другими вещами, чем мы, мы не будем замечать. Понимаете, это как у растений цветение в разные сроки, это такой способ приспособления (они опыляют друг друга, поэтому, условно говоря, сосна не опыляет вишню). Вот так и здесь. Эти люди будут в разное время есть, разные книги читать, в разных средах вращаться. Это расслоение совершенно необходимо, потому что ну сколько можно всех мерить на один аршин? Человечество — это не один биологический вид, а несколько видов. Все собаки не есть одна собака. Нельзя всех тойтерьеров заставить быть ризеншнауцерами, и нельзя всех заставить быть сенбернарами или лайками.

«Как вы относитесь к творчеству Владимира Сорокина?» С глубоким интересом. Хотя он мне кажется более всего прекрасным пародистом.

«У вас на жизненном пути встречались люди, подобные Железной Кнопке [к/ф «Чучело»]?» Да через одного.

«Появляются политики, типа Шлосберга, а запрос на них у народа почти нулевой». Да ну господи, как же это нулевой? Огромный запрос! Просто этот запрос у народа имеет разные фазы. Он имеет стадию абстрактной мечты, он имеет стадию горячего желания и, наконец, имеет стадию всенародной поддержки. Русскую историю очень точно описал [Василий] Розанов: «Что делать?» — «Как что делать? Летом собирать ягоды и варить варенье, а зимой пить с этим вареньем чай». Люди днём склонны к работе, а ночью — ко сну. Сейчас они спят, а потом они начнут… У них запрос существует, просто они прекрасно понимают, что пока не пришёл исторический момент, делать что-либо бессмысленно, — и собираются 7 тысяч в Марьине. Когда встанет запрос — будут собираться 100 тысяч, потом — миллион. Это у людей очень точно… Они прекрасно соотносятся со своим календарём.

Тут несколько вопросов, на которые я не знаю ответа.

«Несколько вопросов стёрто. Неужели Д.Б. превратился на «Эхе» в ещё одного из породы неприкасаемых, типа Рябцевой?» Это вы слишком хорошо обо мне думаете. Куда мне? То, что стирают вопросы — ребята, это не моя епархия, не я их стираю. Видимо, просто в ваших вопросах содержались какие-то противозаконные вещи.

«Через сколько лет, на ваш взгляд, Запад откажется от нефти?» Ну, зачем же он вообще будет от неё отказываться? Он откажется ею топить. Как говорил Менделеев: «Использовать нефть как топливо можно, но можно топить и ассигнациями». Из нефти можно много чего другого делать полезного.

«Ваша тройка зарубежных писателей-фантастов XX века?» [Рэй] Брэдбери, [Джон] Уиндем, [Артур] Кларк. Уиндема люблю особенно.

«Знаете ли вы, что исполнилось 100 лет Сергею Смирнову?» Да, исполнилось. И я как раз должен был вести (простите меня, Андрей Сергеевич Смирнов) вечер, посвящённый его памяти, но улетаю на две недели.

Кстати, должен вас предупредить, братцы. Я не знаю, удастся ли мне выходить в эфир из Штатов. Если удастся, то будет программа «Один». Если нет, то я буду отрабатывать как-то, вернувшись. Возвращаюсь я где-то числа 14-го. Поэтому мы с вами, видимо, или два эфира пропустим, или два эфира будем вести по телефону. Это зависит от вас. Как вы напишете — так и будет.

Я очень уважаю Сергея Сергеевича Смирнова. «Брестская крепость» — это величайший прорыв. Кстати, я студентам на журфаке МГУ обязательно буду читать лекцию об этом образцовом документальном романе, где очень плотно, очень точно и талантливо изложена информация, уложена паттерном таким. Это блистательная книга. И вообще он хороший человек.

Про Джима Моррисона вопрос…

«Что вы думаете о творчестве Акунина? Это беллетристика, но высокого уровня». Да, часть — беллетристика, а часть — например, «Аристономия» — вполне серьёзная проза.