Читаем Транскрипции программы Один с сайта «Эхо Москвы». 2015 полностью

И надо вам сказать, что то, как написана «Нечистая сила», — это ведь шире любых антисемитских, конспирологических и иных концепций, это не про то. Это именно про нравы, которые возникают в условиях распада империи, про то, что социальная гниль очень быстро переходит в нравственную. И в этом смысле я бы прировнял эту книгу к гениальному, на мой взгляд, фильму по сценарию Лунгина и Нусинова, который снял Климов, — к «Агонии». Это очень хороший фильм. Я иногда смотрю эту картину и поражаюсь: «Господи, сколько впихано в эти два с половиной часа! Какая огромная, масштабная работа! Какое невероятное изобретательское режиссёрское мышление!» Вот «Агония» — это очень точный фильм. Он по той же причине не выпускался ниоткуда.

«Вы меня удивили, что не знакомы с творчеством Орсона Скотта Карда». Ну не знаком. И что делать? Познакомлюсь. «Я вношу «Игру Эндера» в лучшую десятку мировой фантастики». Хорошо, почитаю. Господи, какие проблемы? Читаю я быстро.

«Книги не вызывают у меня такого шквала эмоций, как снятый со вкусом и атмосферным музыкальным сопровождением фильм или клип. Как справиться с клиповым мышлением?»

Зачем вам с ним справляться? Вы человек нового поколения, вы любите визуальное искусство. Это всё равно что птица: «Вот я теперь летаю, а ходить не могу». Ну летайте, ничего страшного. Книжки будут потом обязательно. Без книжек человек не живёт. Книга — тоже вещь очень антропная.

«В одной из прошлых программ вы упомянули, что в школе необходимо изучение научной методологии. Мне кажется, есть такая книга — «Гарри Поттер и Методы рационального мышления» Элиезера Юдковского».

Я впервые слышу об этой книге. О ней пришло три письма. Ничего не поделаешь, видимо, придётся прочитать.

«Ваше мнение о творчестве Анатолия Алексина?»

Подробно выражал его много раз.

Вернёмся через три минуты.

РЕКЛАМА

Д. Быков

― Продолжаем разговор. У нас остаётся время на лекцию, последняя четверть эфира. Все сетуют на то, что всё меньше времени уходит на лекции. Я бы, честно говоря, и больше бы потянул. Вы хотите три часа? Я бы мог, для меня это не проблема, всё равно не сплю, но это зависит от вашего мнения. Мне кажется, что я вам надоем за три часа. Говорю без кокетства, потому что я сам себе за три часа надоем. А как вам — не знаю.

«Знакомо ли вам творчество Михаила Юдовского, и что вы думаете о его прозе?»

Прозу я не читал. Не хочу обижать Юдовского. В своё время была такая формулировка Владимира Новикова про Николая Рубцова: «Поэзия Николая Рубцова — это максимум того, чего может достичь не поэзия». С Юдовским немножко другое дело. Он, безусловно, хорошо владеет формой (для поэта это не комплимент), он выдерживает строфу, какое-то динамическое напряжение там присутствует, но большого смысла в этих стихах я не вижу — мысль не работает, очень много банальности. Пока это демонстрация способностей. Вот так мне кажется. И длинно очень, и строка длинная. Таких стихов сейчас очень много. Они культурные. Вот и Гандельсман, мне кажется, того же плана, хотя у него есть и удачи большие. У Юдовского я их пока не вижу. Это скучные стихи — при том, что в них есть, безусловно, местами замечательные формулировки. Я всё пытаюсь ухватить… Понимаете, мне кажется, эти стихи пишутся для того, чтобы написать стихи, а не для того, чтобы выбросить какой-то очень серьёзный камень из души.

«Как вы относитесь к стихам Фета?»

Очень хорошо отношусь. Помните, как сказал Толстой: «Откуда у этого добродушного толстого офицера берётся такая лирическая дерзость?» Он во многих отношениях предшественник Блока, конечно. Понимаете, блоковская музыка, блоковская тоска у него уже есть, но блоковского бесконечного разнообразия, жадности к миру, охвата нет. Фета на даче хорошо читать.

Сейчас, подождите, тут пока разберёшь… Потом вернёмся к этому письму. Многие требуют уже, чтобы говорили про Луцика и Саморядова.

«Поделитесь мнением о лирике Леонида Филатова».

Я знал его хорошо и очень любил. Лирика его мне кажется блистательной. Я больше знаю пьесы. Лирики же было, кстати, немного. Лирических стихов штук 30–50, вот где-то так. Замечательные песни Кочана на его стихи.

Тут интересный вопрос от хорошего постоянного читателя: «Отдельное спасибо вам за «ЖД», — вам тоже большое спасибо. — Что вам кажется самым значимым из того, что вы написали?»

Не могу ответить на этот вопрос, но ужасно вам за него благодарен.

И наконец последний вопрос успеваю задать: «Будет ли презентация «Маяковского» на Non/fiction?» Нет, будет на весенней ярмарке, уже точно.

И последний вопрос, на который я успеваю ответить перед переходом к лекции. Или не успеваю. Понимаете, грузится с трудом.

«Хотелось бы услышать лекцию о Цвейге».

Трудно, не люблю. Хотя понимаю, что очень хороший автор, но не моё. Кроме «Амока», пожалуй, ничего.

Вопрос: «Не могу читать Вирджинию Вулф. Что бы вы посоветовали?»

Ну не читайте! Вирджиния Вулф — любимый писатель Каннингема, других модернистов. Совершенно необязательно её читать.

«Не кажется ли вам, что Лимонов повторяет судьбу Луи-Фердинанда Селина?»

Перейти на страницу:

Все книги серии Один

Похожие книги

Конец институций культуры двадцатых годов в Ленинграде
Конец институций культуры двадцатых годов в Ленинграде

Сборник исследований, подготовленных на архивных материалах, посвящен описанию истории ряда институций культуры Ленинграда и прежде всего ее завершения в эпоху, традиционно именуемую «великим переломом» от нэпа к сталинизму (конец 1920-х — первая половина 1930-х годов). Это Институт истории искусств (Зубовский), кооперативное издательство «Время», секция переводчиков при Ленинградском отделении Союза писателей, а также журнал «Литературная учеба». Эволюция и конец институций культуры представлены как судьбы отдельных лиц, поколений, социальных групп, как эволюция их речи. Исследовательская оптика, объединяющая представленные в сборнике статьи, настроена на микромасштаб, интерес к фигурам второго и третьего плана, к риторике и прагматике архивных документов, в том числе официальных, к подробной, вплоть до подневной, реконструкции событий.

Валерий Юрьевич Вьюгин , Ксения Андреевна Кумпан , Мария Эммануиловна Маликова , Татьяна Алексеевна Кукушкина

Литературоведение
Уильям Шекспир — природа, как отражение чувств. Перевод и семантический анализ сонетов 71, 117, 12, 112, 33, 34, 35, 97, 73, 75 Уильяма Шекспира
Уильям Шекспир — природа, как отражение чувств. Перевод и семантический анализ сонетов 71, 117, 12, 112, 33, 34, 35, 97, 73, 75 Уильяма Шекспира

Несколько месяцев назад у меня возникла идея создания подборки сонетов и фрагментов пьес, где образная тематика могла бы затронуть тему природы во всех её проявлениях для отражения чувств и переживаний барда.  По мере перевода групп сонетов, а этот процесс  нелёгкий, требующий терпения мной была формирования подборка сонетов 71, 117, 12, 112, 33, 34, 35, 97, 73 и 75, которые подходили для намеченной тематики.  Когда в пьесе «Цимбелин король Британии» словами одного из главных героев Белариуса, автор в сердцах воскликнул: «How hard it is to hide the sparks of nature!», «Насколько тяжело скрывать искры природы!». Мы знаем, что пьеса «Цимбелин король Британии», была самой последней из написанных Шекспиром, когда известный драматург уже был на апогее признания литературным бомондом Лондона. Это было время, когда на театральных подмостках Лондона преобладали постановки пьес величайшего мастера драматургии, а величайшим искусством из всех существующих был театр.  Характерно, но в 2008 году Ламберто Тассинари опубликовал 378-ми страничную книгу «Шекспир? Это писательский псевдоним Джона Флорио» («Shakespeare? It is John Florio's pen name»), имеющей такое оригинальное название в титуле, — «Shakespeare? Е il nome d'arte di John Florio». В которой довольно-таки убедительно доказывал, что оба (сам Уильям Шекспир и Джон Флорио) могли тяготеть, согласно шекспировским симпатиям к итальянской обстановке (в пьесах), а также его хорошее знание Италии, которое превосходило то, что можно было сказать об исторически принятом сыне ремесленника-перчаточника Уильяме Шекспире из Стратфорда на Эйвоне. Впрочем, никто не упомянул об хорошем знании Италии Эдуардом де Вер, 17-м графом Оксфордом, когда он по поручению королевы отправился на 11-ть месяцев в Европу, большую часть времени путешествуя по Италии! Помимо этого, хорошо была известна многолетняя дружба связавшего Эдуарда де Вера с Джоном Флорио, котором оказывал ему посильную помощь в написании исторических пьес, как консультант.  

Автор Неизвестeн

Критика / Литературоведение / Поэзия / Зарубежная классика / Зарубежная поэзия